Арабские сны

— Тише ты, дурная! Забыла, что тут везде уши да языки! — строго шикнула я на Лерку, провожая женщину взглядом до тех пор, пока за ней не закрылась дверь. — Еще какой горячий! — бросилась я рассказывать, опасаясь не успеть выложить все до возвращения докторши.

— Как думаешь, понравилась ты ему?

— Попросил остаться до утра и сегодня ночью опять к себе ждет! — счастливым полушепотом выдала я, задыхаясь от волнения. — Да еще и имя новое дал — Рамаль!

— Огогошеньки! Рамаль… — как красиво! Не то что мое, колхозно-пролетарское, — заворчала она. — Мои поздравления!

Я замерла, прислушиваясь, не идет ли кто по коридору, и, убедившись, что нас никто не потревожит, достала из кармана мешочек, предназначенный для подруги.

— А это тебе, и ты сейчас же расскажешь мне все, что успела натворить за ночь! — заявила я категоричным тоном, передавая Лерке подарок кападжи.

Она восхищенно заморгала ресницами и расплылась в улыбке до ушей, словно кто-то уголки ее рта к вискам пришил, — я такого «оскала» у подруги никогда раньше не видела.

— Ой, Лекси! Крыша моя совсем уехала, — начала она свой рассказ, то и дело озираясь на дверь. — Как только эта «айболитка» уснула, я в коридор проскочила и пошла искать его. Думаю — или пан, или пропал! Наткнулась на агу, сначала испугалась, а потом говорю ему: «Где Первиз-бей? Меня хазнедар за ним послала», — а он: «Иди прямо, потом направо, потом…» — короче!

Моя подруга замолчала, переводя дух. Ее глаза загорелись, как от доброй бутылки вина, и на красивом, гладком лице каждая клеточка засияла от счастья.

— Нашла я его! Зашла на трясущихся ногах в кабинет. Он из-за стола вскочил, брови черные сердито сдвинул и как зашипит на меня — мол, чего приперлась, сумасшедшая?!

— Ну, а ты?

— А я говорю — или мой ты будешь, или расскажу всему гарему, откуда ты нас возишь!

Мои брови поползли вверх. И как только ей смелости хватило? Жить, что ли, надоело?

— Он подлетел ко мне, к стене прижал, кинжал из ножен достал и к горлу приставил. А сам смотрит прямо в глаза, отвести не может! — продолжила Лерка.

Она рассказывала, покрываясь от возбуждения испариной. Ее аккуратная грудь вздымалась быстро-быстро, в такт учащенному дыханию, а на глаза навернулись слезы.

— Да ты самоубийца! — выдала я, не веря своим ушам.

— Я тоже так подумала в тот момент. Да только он, вместо того чтобы горло мне перерезать, так присосался поцелуем к моим губам, что я чуть не задохнулась.

Я ошарашенно качала головой, поражаясь храбрости и напору подруги. А Лерка тем временем раскрыла дрожащими пальцами мешочек и достала оттуда миниатюрную серебряную брошь в виде полумесяца. Украшение было простенькое, но изящное. Тончайшая полоска серебра была украшена крохотными, похожими на пылинки бриллиантами, которые в свете факелов переливались ярко-желтыми и зеленоватыми огнями. Моя подруга не могла отвести от подарка взгляда, поглаживая его пальцем, словно какую-нибудь реликвию.

Дверь противно скрипнула, заставив меня обернуться, а Лерку спрятать подарок под подушку.

Вошедшая лекарша смерила нас недоверчивым взглядом, поставила на лавку пустой таз и подошла к кровати.

— Рамаль Хатун, иди. Хазнедар тебя зовет в покои госпожи.

Вот оно. Началось. Я испуганно сглотнула и, взяв подругу за руку, прошептала:

— Помолись за меня. Дэрья Хатун беременна.

Лерка открыла от удивления рот, а я быстро встала с ее постели и пулей выскочила в коридор. Мое сердце выстукивало «Реквием» Моцарта, а в висках пульсировала одна только мысль — пусть все окажется ложью.

ГЛАВА 19

Я аккуратно постучала тыльной стороной ладони в дверь и, выждав несколько секунд, приоткрыла ее, просунув в образовавшуюся щель свой любопытный нос.

— Заходи, Рамаль Хатун! — строго сказала мне Зейнаб-калфа, которая первой обернулась на скрип открывающейся двери.

Услышав свое новое имя, я сглотнула от страха. Вся моя конспирация пошла коту под хвост. Все, кто был в помещении, уставились на меня, точно я совершила что-то плохое.

Лежащая на кровати Дэрья Хатун смерила меня таким взглядом, что я чуть язык не прикусила. Она пристально посмотрела мне в глаза, насупив брови, затем презрительно усмехнулась и отвернулась, всем своим видом демонстрируя отвращение к моей персоне.

Вокруг кровати фаворитки образовалось стихийное собрание «органов местного самоуправления». Валиде в роскошном алом атласном платье и с высокой короной из чистого золота стояла в изголовье, рядом с ней хазнедар, которая в своем более скромном черном платье из муслина все же старалась держаться под стать матери падишаха, горделиво задирая подбородок, следом стояли Арзу-калфа и Зейнаб-калфа. С правой стороны от фаворитки на краю кровати сидела незнакомая мне лекарша — гораздо моложе той, которая осматривала меня. На ее покорном лице не отражалось никаких эмоций. Казалось, она просто робот, который выполняет свою работу.

— Подойди, — скомандовала валиде, рассматривая меня отчего-то более внимательно, чем любую другую служанку. — Это ты сообщила Арзу-калфе новость о беременности Дэрьи Хатун? — строго спросила она.

— Я, госпожа, — промямлила я, опустив голову.