Арабские звезды сияют ярче

– Кто? – задал глупый вопрос Сорин. – Дверь опечатана была…

– То-то и оно, – идя медленно к круглому столу, сказал Вениамин, затем, остановившись у одного из стульев, пояснил, на чем основаны его подозрения. – Этот стул отодвинут. Не просто отодвинут, на нем сидели, он стоит так, чтобы на нем было удобно сидеть. А я лично после обыска поставил стулья вплотную к столу, как ставила Мила Сергеевна, я закрывал входную дверь.

– А стула достаточно, чтобы делать выводы… – начал было Сорин, его перебил Терехов, идя к столу:

– Более чем достаточно. Да, верно, стул отодвинут. Феликс, вызывай криминалиста, вдруг тут пальчики остались. А Женя идет проверять окна, другим способом войти в дом мне не представляется возможным.

– А я проверю остальные комнаты… – сказал Вениамин.

Бегло осмотрев две смежных комнатки, но ничего, что могло подтвердить его предположения, он не обнаружил, зато, попав в кухню, позвал:

– Павел Игоревич! Идите сюда!

Когда тот появился, а за ним и Феликс, Вениамин, не дожидаясь их, с трудом сдвигал кухонный стол – небольшой, полностью закрытый, потому неудобный для захвата. Троица застыла на пороге в недоумении, после небольшой паузы Феликс все же поинтересовался:

– Ты зачем его… а?

– Этот стол стоит на крышке подвала, – ответил участковый, – а стоял у окна. Раз его передвинули, значит, для чего-то это сделали. Посмотрим – для чего.

Вдвоем с Феликсом они легко переставили стол на место, крышку подняли, спустился в подвал Вениамин по крутой, но крепкой лестнице, оттуда крикнул:

– Здесь человек… мужчина… кажется, труп.

Номер Богданы не удалил, отложил на время

В субботу Арсений Маслов имел полное право не появляться в банке, но регулярно отменял это преимущество, потому что работа – основной приоритет в его жизни, даже основной инстинкт. Ею он дорожил, гордился, на работе уставал, хотя с чего бы, чай не огород вскапывает. Все шло со знаком плюс, но помимо работы существует кое-что не менее важное, что поддерживает дух, тут-то и возникла проблема.

Мужчина обязан реализоваться и чем амбициозней задачи он ставит перед собой, тем интереснее восхождение к цели, которая в процессе меняется, затем появляются новые цели, они укрупняются, расширяются. Арсений реализовался к тридцати пяти, это чувство взлета сравнимо, наверное, с наркотическим опьянением и привыканием к жесткому кайфу, а когда нет допинга… становится некомфортно, в его случае – скучно.

Да, Арсений Маслов определиться с новой задачей не смог и, достигнув своего потолка, тривиально заскучал. Жена, дети, работа крутая, деньги он имеет и власть, чего же ему не хватает? Утром встал, позавтракал – жена вокруг прыгает, поехал на работу – все вокруг прыгают, прошел день – приехал домой, ужин – жена вокруг прыгает… И все. Ну, полетели на острова, ну, сходили на концерт, чтобы выгулять бриллианты жены – жизнь предсказуема и однообразна.

Но вот он понял, что живет, опутанный скукой, как муха в паутине. Причем это не было глобальным открытием, осознанием ничтожного существования, вовсе нет. Просто Арсений не понимал причин своего состояния, кроме того, что в его жизни есть незаполненность, недостача, потому и скучно. Скажи кому – засмеют. А то и разозлятся: с жиру бесишься, сволочь, а кайло тебе в нерабочие руки, а на севера льды ворочать – сразу научишься жить без закидонов.

Впрочем, все это лирика, сопливая патока зажравшегося взрослого дядьки, или по-научному, чтобы красиво звучало, а не унизительно – кризис среднего возраста. У мужиков такое случается и часто, однако неуютность тяготила, отсюда Маслов по субботам и спешил в банк. Там он забывал про лирику-патоку, занимался делом, которое требует много времени.

А в эту субботу скука растворилась, всякий раз, беря в руки трубку, он вспоминал Богдану, и мозги вместо погружения в деловые бумаги опускались ниже пояса. Да, она красива, если честно, ее красота иллюстративная – подобные девушки встречаются в глянцевых журналах, может, у кого-то и вызывают они некие чувства, Арсений к иллюстрациям дышит ровно. Но в Богдане при всей холодности есть нечто притягательное и горячее, что умножает красивость. Она умна? Скорей всего. Сексуальна? Еще бы! Но это не все. Она загадочна, как звездное небо, она таинственна, как морская впадина, доступная только дайверам и то не всем, короче, загадка – тот еще магнит.

Так и вертелся в мыслях Арсений полный рабочий день, правда, укороченный. Настала пора ехать домой, он собрался, машинально взял со стола телефон и… замер, словно доисторический истукан. Его накрыл приступ – желание позвонить Богдане, послушать голос, может быть, после этого развеется магия первого впечатления, да и второго тоже? Арсений вернулся в кресло и все-таки позвонил.

– Я слушаю, – раздался голос в трубке.

– М… Это я.

– Простите, кто – вы?