Арабские звезды сияют ярче

– И?.. Молчишь, значит, не знаешь, что предъявлять. Поэтому я и просил вас помалкивать. Феликс, если она в чем-то замешана, а мы так и не определились – в чем именно, то пусть держит нас за лохов. Точно так я проведу… беседы со всеми фигурантами. Посоветуюсь, послушаю… На очереди Богдана. Но вот о чем с ней… беседовать? Ну, чтобы не насторожить. Нет, надо подождать…

– Ой, да вызови, чего мучиться? Хоть прощупаешь, что она за фрукт. Я поехал к доценту… Ой! Веник пришел! И не один.

Совершенно верно, в дверях он столкнулся с Вениамином и лупоглазой Алиной, пропустил их в кабинет и вышел.

– Павел Игоревич, я вам привез вчерашнюю штучку, она умудрилась украсть охотничий нож Орлика.

Алина достала нож и, крепко держа за рукоятку, потрясая им, показывая Терехову, не забыла сказать слова, которым научил ее Веня:

– Пожалуйста, простите меня, я не знала, что нельзя…

– Давай сюда нож, – прервал извинения Павел, а то девушка была близка к слезам. – Все?

– Нет, не все, – сказал Вениамин. – От вас вышла женщина, наша Крошечка-Хаврошечка ее знает.

Ух ты, как иной раз жизнь удивляет непредсказуемым сюрпризом, а обычно работает закон подлости. Павел жестом показал им присесть, Алина устроилась напротив, положив охотничий нож себе на колени, при дневном свете ей больше пятнадцати не дашь. Вениамин принес стул и поставил его рядом с девушкой.

– Как твоя производственная травма? – осведомился Павел, заметив руку, перевязанную бинтом вокруг ладони.

– Если гангрены не будет, выживу, – пробурчал Веня. – Бабка по соседству мазью намазала и перевязала, гарантировала, что кисть не ампутируют.

Павел засмеялся, но не на реплику, а своим мыслям. Еще будучи в деревне первый раз, он угадал, что этот парень органично вольется в их коллектив, так и случилось. Как будто Веня всегда был с ними, впрочем, Павел сам чуть больше года работает, далеко не все коллеги ему нравятся, тем более душу греет осмысление, что ему крупно повезло с ребятами. Легко с ними. Даже когда трудно идет дело, не ощущается нервозности, мешающей во всех направлениях.

– Рассказывай, Алина, а то я ничего не понял.

– Мы стояли в коридоре, – заговорила девчушка, вытаращив глазищи, – ждали, когда вы освободитесь. И вот от вас выходит женщина, а я ее знаю… зовут Оксана Дмитриевна…

– Все верно, – подбодрил Алину Павел, так она слегка перевозбуждена, видимо, волновалась. – И?

– Она приходила к Михаилу Спиридоновичу, я видела ее несколько раз, препод называл ее Оксаночка и «радость моя». Она приносила ему дорогущий коньяк, он пил, она – никогда.

Павел задумался – а что это меняет? В сущности, ничего. Маслова у Орлика училась, тот отзывался о ней в превосходной степени, да он всех хвалил. Может, у преподавателя и бывшей студентки была тесная связь, необязательно любовная, хотя и ничего исключить нельзя. Однако все это к делу не пришьешь в качестве улик, но Павел обязан уточнить обстоятельства:

– О чем они говорили?

– Не знаю, – ответила девушка. – Чаще уходили в кабинет Михаила Спиридоновича, иногда сидели в гостиной. А я убирала, некогда было слушать.

– Павел Игоревич, – обратился к нему Вениамин, – у нас более ценная новость. В доме Орлика имеется тайник, Алина случайно его обнаружила и знает, как открыть, а ребята из оперативной группы во время обыска не нашли.

– Да ну! – изумился Павел, поднимаясь с места. – Поехали.

Она позвонила и попросила прийти, куда он захочет

Время не назначала, Арсений сам должен назначить, когда ему удобно, ведь он работает, а Богдана бездельничает, причем сказала, желательно не откладывать на завтра или на послезавтра. Заинтриговала. Арсений послал работу к черту, то есть не совсем послал, а предупредил: мол, по делам отлучается, разумеется, срочным и важным, а посему не знает точного часа, когда вернется. И помчался к Богдане на всех скоростях, дозволенных на городских дорогах, он предлагал встретиться в ресторане, она почему-то отказалась. Богдана предложила парк, в котором они встретились впервые, странно – почему не у нее дома?

Припарковав машину, он, где скорым шагом, где бегом, но добрался до беседки, в которой оба пережидали весенний дождь. Посетители парка, видимо, не любили это место, беседка и сейчас, в теплый день, свободна, там, на старой и давно не крашеной скамейке, сидела одна Богдана и читала книгу. Первое, что он сделал, войдя в беседку, произнес с чувством и придыханием:

– Как же я соскучился…