Арабский Геродот

На следующий день после отъезда из Багдада караван, с которым следовал Масуди, поравнялся с развалинами столицы сасанидских шахов — Ктесифона. Величие его так поражало арабов, иногда еще в доисламское время приезжавших в Ирак из пустынь Аравийского полуострова, что они дали Ктесифону свое название — Мадаин, что по-арабски означает «города»: сасанидская столица казалась кочевникам не одним городом, а многими, сросшимися воедино. Мадаин-Ктесифон имел древнюю историю. В эллинистическое время здесь располагалась Селевкия, столица одного из образовавшихся на развалинах империи Александра Македонского царств. Античные стены этого города мог видеть и Масуди. Безусловно, посетил он также и памятник мусульманского времени — мавзолеи одного из видных сподвижников основателя ислама Салмана ал-Фариси, который по происхождению был иранцем. Когда к Медине, где жил Мухаммад и его последователи-мусульмане, подошло войско жителей Мекки, которые в то время еще сохраняли языческие верования, и ополчение союзных им бедуинских племен, Салман ал-Фариси посоветовал мусульманскому пророку вырыть перед осажденным городом ров — рвы широко применялись во время оборонительных боев сасанидскими войсками. Язычники попытались  форсировать ров, но были отражены, потеряв много людей. Вскоре они вынуждены были отступить от Медины. В арабо-мусульманской историографической литературе, в том числе и в сочинениях Масуди, это сражение получило название «День рва» («Йаум ал-Хандак»). Видимо, Масуди побывал также и у гробницы другого сподвижника Мухаммада, Хузайфы ибн ал- Йамана, который считался одним из мудрых советчиков пророка. Но наибольший интерес путешественника привлек знаменитый дворец Сасанидов, который арабы называли в честь одного из шахиншахов Айваном (дворцом) Хосроя. По сообщению Масуди, строительство Айвана было начато при шахе Шапуре (234—272) и завершено при Хосрове Парвизе (591—629). Здесь любил бывать халиф Харун ар-Рашид. Однажды, пишет наш автор, халиф заночевал в Айване и услышал, что один из его слуг говорил другому, будто дворец построил неверный язычник, собачий сын, который в гордыне своей хотел достичь неба. Разгневанный Повелитель верующих велел отсечь невоздержанного на язык слугу и объявить, что халиф не потерпит подобной хулы на монархов, потому что все самодержцы — братья.

При аббасидских халифах Айван стали разрушать, чтобы использовать камни, из которых он был сложен, для возведения новых построек. Масуди приводит по этому поводу следующий анекдот. Однажды Харун ар-Рашид спросил своего вазира Йахйу ибн Халида, стоит ли разрушить Аиван. Йахйа ответил, что ломать дворец Сасанидов не надо. Халиф подумал, что Йахйа, который, как и многие другие вельможи, был по происхождению иранцем, принял ислам лишь для вида, а на самом деле сохраняет приверженность зороастризму, и отдал приказ стереть Айван с лица земли. Однако вскоре выяснилось, что халифской казне не хватит средств для того, чтобы разрушить такое большое и прочно построенное сооружение, и халиф был вынужден отменить свое распоряжение. Узнав об этом, Йахйа ибн Халид сказал, что теперь-то Айван обязательно надо разрушить. Ведь первоначально его разрушение не было необходимым для прославления ислама, потому что эта религия не уничтожает того, что было создано людьми других вероисповеданий. Теперь же, после обнародования халифского приказа, волю Повелителя верующих надо непременно исполнить, чтобы ислам не выглядел бессильным в глазах последователей и иноверцев.

К счастью, совет премудрого вазира, столь заботившегося о престиже своего августейшего патрона, до конца исполнен не был, и развалины дворца Сасанидов в Ктесифоне сохранились до нашего времени.

Через несколько дней караван отправился из Мадаина и вскоре достиг рубежей Ирана.