Арабский халифат. Золотой век ислама

Наместник, посланный Умаром II в Хорасан вместо Язида, а именно Джаррах ибн Абдаллах аль-Хаками, был человеком закалки аль-Хаджжаджа. Он предпринял поход на хуттальцев в Паретакену, которую до того практически не трогали, и послал отчет об этом халифу. Среди посланцев был благочестивый Абу Саида ад-Дабби, который, хотя и был арабом[229], из религиозных соображений чувствовал, что должен замолвить словечко за новообращенных мусульман-иранцев. Он сказал, что в армии их множество, но при этом они не получают пенсиона; они ревностные мусульмане, но при этом обязаны платить подушную подать. Умар приказал решить этот вопрос, а когда Джаррах сделал попытку сократить хлынувший в результате этого поток желающих перейти в ислам[230] и потребовал от них совершить обрезание, Умар сместил его, хотя тот пробыл на своем посту около полутора лет, в рамадане 100 года (апреле 719). Вместо Джарраха Умар назначил мягкого Абдуррахмана ибн Нуайма аль-Гамиди, который, конечно, был аздитом, хотя и не принадлежал к племени азд уман, то есть к аздитской партии в Хорасане, и выбрал в помощь ему в качестве чиновника по налогам кайсита – энергичного Абдуррахмана ибн Абдаллаха аль-Кушайри. Ибн Нуайм еще оставался на своем посту в течение некоторого времени после смерти Умара, но в 102 году от хиджры его сменил Саид Хузайна, знатный Омейяд, который, получив назначение от халифа Язида II, оказывал давление на аздитов и относился к ним как к врагам. Что касается иранцев, то с ними он вел себя снисходительно, по меньшей мере когда вел войну с согдийцами. Они в то время восстали против арабов в районе Самарканда, хотя и не в самой столице, и заключили союз с тюрками, которые снова укрепляли свои позиции. По причине той самой снисходительности, которую арабы считали неуместной, Саида Хузайну вскоре отозвали, и на его место пришел кайсит Саид аль-Хараши в 103 году[231]. Он был суров к непокорным, которые из страха перед ним решили переселиться в Фергану, где у власти стояли уже не арабы. Это были в основном жители городов Ки, Иштихан, Баяркат, Бунджикат и Бузмаджан[232], с их правителями во главе с Карзанджем из Ки, чья династия, подобно многим другим согдийским родам, на самом деле была тюркской. Переселенцы в основном обосновались в городе Худжанд (Коканд) на Яксарте, но Саид пошел на них и запер в Худжанде. Лишившись надежды на поддержку тюркского правителя, они сдались и пообещали снова выплачивать дань и вернуться по домам. Вскоре у них появилась причина пожалеть об этом, так как Саид нашел предлог, чтобы казнить правителя Иштихана. Карзандж, предвидя, что ему грозит та же участь, сказал арабу, в заключении у которого находился: «Не подобает мне встретить смерть в поношенных штанах; пошли сказать моему племяннику Джаланджу, чтобы он прислал мне новые». Это был условный знак, чтобы Джаландж (который оставался дома или жил в другом месте в Фергане) пришел к нему на помощь. Джаландж явился и попытался проникнуть в мусульманский лагерь, но тщетно. Тогда Саид приказал перебить всех согдийских воинов, и, хотя они защищались дубинками, все было напрасно. На следующий день еще несколько тысяч крестьян предали смерти и пощадили только четыре сотни торговцев. В Фергане все еще оставалось много согдийцев, так как они не все жили в Худжанде. На обратном пути Саид подчинил еще несколько мятежных городов, в основном благодаря их капитуляции, но ему показалось выгодным нарушить условия капитуляции применительно к местным царям, и он их тоже казнил. Его начальник – иракец, наместник Умар ибн Хубайра аль-Фазари, воспользовался этой возможностью излить на него свой гнев, который в действительности был вызван иными причинами. Саид фактически несколько раз игнорировал его и не выполнил его приказа насчет вымогательства денег у некоторых арабов из числа сторонников мухаллабидов в Хорасане, а также велел побрить и выпороть за неповиновение префекта Герата, назначенного напрямую Ибн Хубайрой. Поэтому Саида сместили, доставили в цепях из Мерва в Куфу и там замучили до смерти. Это была внутренняя вражда кайситов, которые при Язиде II обладали абсолютной верховной властью, – ведь и Саид, и его противник, и прежде всего сам Ибн Хубайра были кайситами, – и наглядный пример того, как они забывали про все свои племенные связи, как только речь заходила о высоком положении и деньгах, но, несмотря на это, выступали единым фронтом против некайситов.