Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

Прибыл Н. Богоявленский на Бахрейн на английском почтовом судне «Simla». «Без билета, без места в каюте», расположившись, по его выражению, «между палубой и каютами». Но, как водится у англичан, всегда готовых к тому, чтобы поживиться на всех и вся, — «с оплатой по тарифу первого класса».

Княжества Прибрежной Аравии Н. Богоявленский посещал, имея на руках рекомендательные письма российских консулов. Путешествовать без таковых на Востоке, утверждал он, а тем более в Персидском заливе, — «совершенно невозможно», так как рискуешь остаться без крова над головой, а главное — без защиты и протекции. Шейха Мухаммада, одного из крупнейших на Бахрейне торговцев жемчугом, к которому у него имелось рекомендательное письмо, Н. Богоявленский разыскал в центральном караван-сарае Манамы, в здании, окруженном амбарами, у дверей которых, на лавочках, «сидела масса индусов». Войдя в его контору, находившуюся на втором этаже, Н. Богоявленский увидел в правом углу, расположившегося на ковре, пожилого человека в окружении слуг и грудой наваленных перед ним писем. В другом конце комнаты примостились «несколько индусов с сундуками, наполненными рупиями» (индийская серебряная монета, равнявшаяся тогда, в пересчете на русские деньги, 64 коп.). Секретарь торговца, разместившийся рядом со своим господином, писал под его диктовку письма, «тростниковой палочкой». По их прочтении шейх «прикладывал к ним свою печать, вырезанную на камне и вставленную в кольцо», которое носил на пальце.

Принимал гостя-россиянина шейх радушно. Пригласил на обед в свой загородный дом, «верстах в трех от Манамы». Доставили туда Н. Богоявленского на присланной за ним «чудной арабской кобылице», то есть по всем правилам аравийского гостеприимства. Обедали прямо на берегу моря, «на разостланных коврах с мягкими подушками», в компании с приглашенным на встречу «начальником турецкого гарнизона из Катифа» (провинция на Восточном побережье полуострова).

Вскоре подали угощения, притом все сразу, делится своими впечатлениями Н. Богоявленский. И в таком количестве, что ими можно было бы накормить, пожалуй, «целую сотню народа». На громаднейшем блюде принесли «с пуд жареного в бараньем сале риса, целиком запеченного барана, арабскую похлебку из вареных кур и что-то вроде сладкого киселя. Ни вилок, ни ножей не полагалось». Ели руками. «Деятельное участие в истреблении пищи» принимала разместившаяся неподалеку прислуга.

Городок Манама, сообщает Н. Богоявленский, — «довольно невелик», с «узкими и кривыми улочками». Почти половина населения живет в окрестностях, в простых, сплетенных из пальмовых ветвей жилищах. По составу своему оно — чрезвычайно пестрое. «Здесь поселилось много всякого народа: индусов, персов, белуджей и арабов». Объяснением тому, конечно же, — жемчужный промысел. Финиковых рощ и источников воды на острове — масса. Обращают на себя внимание веселые игры детишек, во дворах и на улицах. Уши у девочек «истыканы по краю дырочками, в которые вставлены кольца с бриллиантами (в каждом ухе до восьми колец)». По такой же дырочке имеется и в обеих ноздрях, «с вдетыми в них жемчужинами или бриллиантами» (12).

Во время пребывания на острове русскому ученому, несмотря на все «козни англичан», все же удалось (при содействии его протеже, шейха Мухаммада) повстречаться с местным правителем, и, таким образом, «пробить небольшую брешь в монополии английского влияния на Бахрейне». Встречи и беседы с бахрейнцами и с их шейхом, который, как писал Н. Богоявленский, «сам по себе ничего не имел против русских», показали, что Бахрейн плотно контролировался англичанами. Английский консульский представитель «брал на себя разбор тяжб бахрейнцев»; более того, выдавал им — в случае выезда с острова — специальные, «особого образца разрешения».

Бахрейнцы, отмечал Н. Богоявленский, выражали заинтересованность и готовность к развитию отношений с Россией, высказывали пожелания насчет заходов на Бахрейн русских торговых судов. Интересовались отношениями Санкт-Петербурга с Турцией, а главное — жизнью мусульман в России, в том числе в Москве, наличием там мечетей. И это не случайно. Пытаясь не допустить распространения на Бахрейне влияния России, англичане, как узнал Н. Богоявленский, «пустили слух», что русские, дескать «душат ислам», насильно обращают мусульман в христианство (13).

По донесениям российских дипломатов, население Бахрейна, составлявшее в 1910 г. не более 60 тыс. чел., отличалось «способностями к торговле», а сам Бахрейн «славился своим жемчужным промыслом». Русские коммерсанты, наведывавшиеся по торговым делам на остров, «подмечали такую национальную черту бахрейнцев», как присущее им «обостренное чувство собственного достоинства» (14).

Малоизвестные факты из глубин прошлого. В «Географии» Абу-л-Фида’ (1273–1331), знаменитого арабского ученого, упоминается печально известный среди арабов бахрейнский замок Ал-Мушаккар, где, по преданиям, «закончил свой жизненный путь» Тарафа, величайший поэт Древней Аравии, живший и творивший в VI веке (15).