Арахно. В коконе смерти

«Четыре дюжины блюд из паука.

* * *

Блюдо третье. Коктейль «Победитель».

Два десятка бойцовских тарантулов посадить в литровую стеклянную банку с перфорированной крышкой и оставить на неделю в сухом темном помещении. От кормления воздержаться. По прошествии семи дней крышку снять и залить сюда в шевелившегося живого паука полулитром полусухого шампанского. Взболтать, но не перемешивать! Победителя подать на миниатюрном хрустальном постаментике с ломтиком лайма и глубоким пиететом.

* * *

Блюдо двенадцатое. Паучок-ромашка (новогоднее гадание).

Зафиксировать паучка на столе спинкой кверху и оборвать ему лапки, одну за другой, по часовой стрелке, начиная с передней правой. Отрывая лапки, приговаривать: «Любит. Не любит. Плюнет. Поцелует. К черту пошлет. К сердцу прижмет» и так далее по кругу. Последнюю, восьмую лапку по желанию можно оставить на будущий год. Все оторванные лапки следует съесть, иначе нагаданное не сбудется.

* * *

Блюдо двадцать седьмое. Месть феминизму.

Самку породы «черная вдова» подсадить к самцу. Немедленно после копуляции пару разъединить. После паузы снова подсадить, дождаться момента и разъединить. Подсадить… Разъединить… Повторять эту последовательность до тех пор, пока самка не побелеет от злости и нереализованного инстинкта. Пусть задумается, наконец, что для нее важнее: любовь или самореализация!

* * *

Блюдо тридцать первое. Сам себе энциклопедист.

Купить энциклопедию о жизни паукообразных. Без картинок. Страницы книги проложить отловленными заранее пауками разных пород: паук-прыгунец, паук-плавунец, паук-жнец и проч. — соответственно словарным статьям. Выложить энциклопедию на освещенный подоконник и оставить на несколько дней под гнетом из трех-четырех (по вкусу) кирпичей. Употребление отловленных экземпляров в пищу после этого становится проблематичным, зато энциклопедия, дополненная гербарием из пауков, станет в несколько раз нагляднее. Почувствуйте себя Дени Дидро и д'Аламбером в одном лице!»

(В. Игнатов,

из неопубликованного.

Единственный экземпляр изъят.)

«Зато сколько лип и тополей спас от вырубки!» — с притворным оптимизмом подумал Толик, глядя на девственную белизну пустого документа. Относительно девственную. С верхней части виртуальной страницы отчаянно вопили слова «Муки творчества», а на самом стекле монитора, если взглянуть под нужным углом, проступал призыв: «Протри меня!».

Обеим надписям нынче утром исполнилось десять дней. Обычно с похмелья Толику писалось особенно легко. Спирт вымывал из мозгов все лишнее, суетное, мысли становились прозрачными и смелыми, а найденные решения оригинальными и до тавтологии решительными. По крайней мере, казались таковыми. Обычно, но только не сегодня!

Никаких тебе озарений. Да что там, даже мыслей удачных — и тех ни одной. В голове — гулкая пустота и легкий, чуть слышный фоновый шум. Как шелест листвы спасенных лип и тополей. Или из чего там штампуют макулатуру целлюлозно-бумажные труженики? Из ясеня?

«Я спросил у ясеня-а-а», — зевнул Толик и приложился лбом к пыльному экрану.