Аранта темного императора

За это время отец успел заказать еду и накормить меня. Затем мне сюда же принесли форму академии, и я переоделась, впервые не заматывая никакими тряпками грудь и талию. И когда мой рассказ закончился описанием плана побега, папа проговорил:

– Я не могу взять и увезти тебя в светлую империю, Элизабет. Все дело именно в твоем положении. Ребенку требуется близкое присутствие отца и темной магии, понимаешь?

Грустно кивнув, я поднялась с дивана, стараясь подавить зевок. Очень хотелось спать. И не удивительно, поскольку в тот же миг по академии разлилась приятная мелодия – будильник. У адептов начинался новый день, когда мой все никак не мог закончиться. Уныло переставляя ноги, я поплелась к выходу, накидывая на плечи потрепанный плащ.

– Ты расскажешь Элтару, что я тут? – тихо поинтересовалась я, опустив голову.

– Он уже знает, – огорошил меня отец. – Его величество видел, как ты пришла ко мне и слышал все, что ты рассказала. Но в свете последних событий, обстоятельства изменились. Чтобы забрать тебя, ему требуется мое разрешение. Точнее, требовалось до того момента, как этот артефакт застегнулся на твоей шее. Теперь официально ты мать будущего наследника престола и будет сложнее убедить императора не давить.

– Думаешь, он меня не тронет?

– Я думаю, что сейчас тебе нужен отдых. Как только ты придешь в себя, мы снова поговорим, и я постараюсь развеять все твои страхи. Потому что все, что ты сейчас рассказала, это обычные страхи из-за неверных выводов. Все обстоит совсем иначе, Элизабет. Поэтому, отдохни, успокойся, и приходи ко мне, как будешь готова. Договорились?

Я стояла возле выхода, рядом с ректором, и едва сдержалась, чтобы вновь не зареветь. Но все равно, не удержалась и крепко его обняла со словами:

– Спасибо, папа.

Судорожный вздох со стороны открывшейся двери, мы расслышали оба и обернулись к ошарашенному секретарю, за спиной которого стояли Горвейн старший вместе с Китом. К слову, вздыхал именно Горвейн, а вот Китан смотрел на меня так, словно я убила его любимую кошечку. И вот, что можно сказать в такой ситуации? Лично я ляпнула:

– О, министр Горвейн! Пришли просить прощения? Кит, поговорим немного позже. Тебе привет от Лисанта.

Парень удивленно моргнул, но явно перестал обижаться и развернулся к выходу.

– Неужели он ждал меня тут всю ночь? – тихо спросила я секретаря, на что тот коротко кивнул и склонился в церемонном поклоне.

Ну вот, и тут кланяются. Опять не успела закутаться в плащ. Хорошо хоть Китан ничего не заметил.

– Могу я поинтересоваться, за что я должен просить прощения? – проговорил министр.

Его взгляд прошелся по мне с ног до головы, и остановился на металлическом вороте с черным камнем посередине. Я улыбалась, пока мужчина все сильнее бледнел, осознавая, как промахнулся со своими обвинениями.

– За неподобающее поведение вашего сына, а следом и ваше! – наигранно возмутилась я.

На самом деле, мне было наплевать и на него, и на Адисара. Раз Элтар не потребовал долгого разбирательства, значит, все их жалобы завернули. Но вот поиздеваться очень хотелось. Просто из врожденной вредности. Все-таки я хоть и на половину, но темная. К тому же, отец сказал, что сейчас мой организм перестраивается под ребенка. Значит, темного во мне в разы больше.

– Один запугивает, избивает, пытается сделать черт знает что… с моим братом, – криво усмехаясь, продолжила я, наслаждаясь зеленым оттенком кожи министра. – Второй потом жалобы императору строчит, и требует наказать его за поведение своего сына. Распоясались тут!

Министр пошатнулся и сделал шаг назад, а после вдруг упал на колени и простонал, хватаясь за голову:

– Я идиот! Молю о прощении, Ваше величество! Мне следовало догадаться. Любимая… он не стал бы называть парня…

– Стал, – выдал вдруг ректор. – Элизабет ведь внятно сказала, что пострадал ее брат. Так что, любимой он называл именно моего сына. А вот некоторые… весьма неприятные вещи, он совершил именно по отношению к дочери, перепутав ее с братом. Так что я в гневе.

Я подумала, о том, что теперь Горвейн старший далеко не уйдет. Ведь Элтар запретил говорить о моей нейтральной магии, а министр быстро сложит два плюс два. Было ли мне его жалко? Ни капельки! Те обвинения, которые он выдвинул против меня, могли бы отправить паренька Лисанта на плаху.

– Дочери? – промямлил Горвейн, после чего посмотрел на меня, затем, вновь на ректора и почти беззвучно пробормотал: – Сына…

– В общем, министр Горвейн, советую всегда смело смотреть правде в глаза, а не выдавать желаемое за действительное, – ответил ему мой отец.

– А я советую отозвать все обвинения, – хмыкнула я, вставляя свое веское «фи». – Иначе от меня также последуют ответные обвинения. И поверьте, мои слова подтвердятся намного быстрее.

Что там дальше лепетал Горвейн, не знаю, поскольку мне вдруг стало нехорошо. Перед глазами все поплыло, в ушах зашумело, а следом я зашаталась и почувствовала, как падаю в темное ничто.