Арарат

— Вы знаете, — продолжал Асканаз, — ведь и я не раз подвергался этому соблазну — вырваться вперед, взять непосредственно на себя обязанности командира подразделения. Смотрите, не поддавайтесь этому соблазну, если не будет крайней, повелительной — вы слышите? — повелительной необходимости. Ваша обязанность — заботиться о том, чтобы боец был стоек душевно, морально!

— Благодарю за предупреждение, товарищ комполка.

Адъютант доложил, что прибыл Остужко, и Асканаз распорядился ввести комбата.

Ничто так не радует на войне, как встреча со старыми друзьями. Хотя Асканаз уже виделся с Остужко, но встретил его очень радушно и тотчас же познакомил с Берберяном.

— Закаленный воин! Первый батальон в руках верного человека! — убежденно сказал он и повернулся к Остужко. — Вместе перенесли все трудности в прошлом году, — перенесем и в этом. Твой батальон должен служить примером для всех остальных батальонов дивизии.

— Не пожалею усилий, товарищ комполка, и надеюсь на успех, тем более что у меня в батальоне такие бойцы, как Даниэлян, Унан, Игнат и Абдул, — отозвался Остужко, откидывая непослушную прядь волос, и хмуро добавил: — Очень уж обнаглели, проклятые… Нужен, ох, нужен сокрушительный удар!

— Ну, а как поживает Марфуша? — спросил Асканаз.

— Просила передать вам поклон. Она очень тревожится об Алле Мартыновне и Оксане…

— Есть ли какие-нибудь вести от них? Не довелось мне поговорить с Денисовым.

— Марфуша иногда видается с Денисовым. Несколько дней назад он вызвал ее к себе, рассказал, что Шульцу удалось схватить нескольких краснопольских подпольщиков. Алла Мартыновна ушла в лес. Андрей Федорович очень волнуется за нее.

— Да… — протянул Асканаз: ему вспомнились встречи с Аллой Мартыновной, Оксаной и ее детьми.

Получив от Остужко краткие характеристики его рот и дав ему задание для батальона, Асканаз отпустил комбата.

— Мхитар-джан, — перейдя на дружеский тон, обратился он к Берберяну, — иди отдохни немного, пока еще есть возможность. Помни: мы вступаем в период тяжелых испытаний.

* * *

На рассвете полк получил боевое крещение. Асканаз поручил защиту центральной части участка батальону Остужко, а на правом и на левом флангах расставил другие батальоны.

Гарсеван Даниэлян (уже получивший звание лейтенанта) занял указанные его роте позиции. По совету Асканаза, Остужко отвел Гарсевану самый трудный участок, где ожидалось нападение большой группы танков, так как местность здесь была наиболее подходящей для их продвижения.

С самой полуночи бойцы роты Гарсевана, обливаясь потом, приводили в порядок окопы и рыли индивидуальные ячейки для бронебойщиков. Гарсеван расставил своих бойцов так, чтобы обстрелянные бойцы оказались рядом с новичками. Сам же, оставив на своем КП политрука роты, то и дело обходил окопы, чтобы лично наблюдать за подготовкой к бою. Войдя в один из окопов переднего края, он заметил двух бойцов, которые о чем-то шептались, склонившись друг к другу и почти касаясь головами. Гарсеван подождал минуту, другую, но бойцы продолжали шептаться. Гарсеван подошел к ним вплотную.

— Что это вы, сказки друг другу рассказываете?

— Никак нет, товарищ лейтенант… — запнувшись, отозвался один. Гарсеван по голосу признал Ара.

— Так где же ваша бдительность? А если бы тайком подобрался какой-нибудь фашист?

— Простите, товарищ лейтенант, это я виноват, — отозвался второй боец (Гарсеван узнал по голосу Габриэла). — Я, как более опытный, не должен был забывать… О матери моей он рассказывал, об отце…

— А ты ему рассказывал, как надо бить врага? Твой отец на фронт нас провожал и говорил, что твои письма радуют мать.

— Вот и Ара об этом говорит.

Гарсеван проверил их автоматы и на прощание приказал:

— Ну, будьте же бдительными! А огонь без приказа не открывайте.

Гарсеван направился к отделениям, которым поручено было отразить предполагаемую атаку танков. Навстречу ему с рапортом вышел Грачик Саруханян, назначенный командиром петеэровцев. Гарсеван одну за другой проверил позиции бойцов его подразделения. В открытых щелях лежали Вахрам, Левон Мирабян и Тартаренц; Унан Аветисян и Абдул с радостью поглядывали на хорошо знакомое лицо комроты. Несколько дней назад Гарсеван рассказал Унану о своей встрече с его матерью, и теперь Унан с особой любовью глядел на Гарсевана.

Бойцы этого подразделения вооружены были противотанковыми ружьями и бутылками с зажигательной смесью. Соседнее подразделение возглавлял Игнат. Рядом с ним лежали Юрик Мартиросян, который с первого же знакомства пришелся по душе Игнату, и боец Лалазар — уроженец Арамуса.

— Ну, Саруханян, гляди во все глаза! — распорядился Гарсеван. — Надеюсь, что твои новички — Тартаренц, Мирабян, — он назвал еще несколько фамилий, — хорошо выдержат первое испытание огнем. А потом свыкнутся. Ты вспомни собственное боевое крещение… Все мы в первый раз невольно чувствовали тревогу, и ее пришлось преодолевать усилием воли.

— Все будет в порядке, товарищ комроты! — заверил Саруханян.