Арарат

— Если б я не был уверен, что и  т а м  буду приносить пользу так же, как приношу здесь, на фабрике, не стал бы беспокоить вас. Только об одном хотел особо попросить: в газетах я часто читал о том, что такие-то братья или такой-то отец и сын служат вместе, в одной и той же части… Так вот и я бы хотел служить в одной части с моим Габриэлом. Даю слово, что ни вы, ни тамошние начальники не будете иметь повода жаловаться на меня!

Комиссар записал все сведения и обещал дать Михрдату ответ завтра же.

— Значит, ответ будет положительный? — с мольбой в голосе спросил Михрдат.

— Надеюсь, — снова улыбнулся комиссар.

Еще один тревожный день! На фабрике заметили, что Михрдат работает с большей энергией, чем обычно, и с еще большим усердием учит своему делу молодых мастеров. На другой день Михрдат не отправился домой после ночной смены, походил по улицам, дожидаясь начала занятий, и с бьющимся сердцем вошел в военкомат. Трудно описать его радость, когда он узнал, что его ходатайство уважено: с первым же отбывающим на фронт пополнением его отправляли бойцом в дивизию Тиросяна.

Михрдат поспешил домой. Походил по комнатам, проверил все. Словно заветную святыню, перенес сундучок Сатеник с вещами Габриэла в самое надежное место. На следующий день он съездил в колхоз и попросил Наапета и Ребеку на денек приехать в город: он решил оставить на их попечение весь дом, за исключением одной комнаты, которую предоставил семье эвакуированных с Кубани.

Решение Михрдата не было неожиданностью для Наапета. Он обнял Михрдата и одобряюще сказал:

— Правильно решил, Михрдат-джан! Вернешься благополучно с сыном, и все будет в порядке! Вы там, а мы здесь будем стараться изо всех сил.

А Ребека просила Михрдата тотчас же сообщить ей письмом, если что-либо выяснится о судьбе Аракела.

На сборном пункте Михрдат познакомился с бойцами, с которыми должен был выехать на фронт. Старшим в группе был молодой сержант. Михрдат очень обрадовался, узнав, что его зовут Унан Аветисян: он много слышал о нем от Наапета и Гарсевана, да и Габриэл часто упоминал о нем в своих письмах. Унан проходил лечение в одном из тбилисских госпиталей и после выписки, получив пятидневный отпуск, приехал на побывку в родное село. Михрдат от души обнял его и стал расспрашивать о фронтовой жизни, о своем сыне к других знакомых бойцах. Когда уже готовились садиться в поезд, подоспела мать Унана. Она долгое время стояла рядом с сыном, что-то говоря ему вполголоса.

Михрдат смотрел то на Ханум, то на Унана и представлял себе то счастливое мгновение, когда он встретится со своим сыном.

Глава седьмая ЭПОПЕЯ

Асканаз Араратян задумчиво рассматривал карту: он обдумывал план боевых действий полка. Он ходил по землянке, которая была похожа на деревянный шатер. Она была довольно удобной, хотя оконце приходилось очень низко.

После нескольких стычек, во время которых полк Араратяна неизменно отбивал ожесточенные атаки врага, прочно удерживая в своих руках высоту Лысую, вес полка и всей дивизии в целом значительно поднялся в глазах командования. Но самолюбие Асканаза втайне было задето тем, что фашисты по-прежнему считали его участок слабым звеном обороны: не прекращая своих атак, они настойчиво засыпали батальоны листовками. Несколько таких листовок, напечатанных и на русском и на армянском языке, лежало на столе у Асканаза. Те же хвастливые заверения, что Сталинград вскоре падет, те же посулы и обещания, что с добровольно сдавшимися будут обращаться хорошо.

Асканаз гневно смял листовку.

— «Сдавайтесь в плен — и вы будете спасены!» — с насмешкой повторил он вслух и, взяв в руки красный карандаш, сделал несколько пометок на карте. — Пишите себе, пишите, — бумага все стерпит! — Он положил карандаш и вытащил из планшета пачку писем. — Ого, это от Поленова?! — воскликнул он и поспешно вскрыл письмо.

«Здравствуйте, Асканаз Аракелович! Еще в госпитале получил Ваше письмо. Спасибо за память. Сейчас уже здоров. Наш Сталинград — в огне. Днем и ночью в небе вой фашистских стервятников. Мне уже доверили роту. И мы бьем, и нас бьют. Фашисты — в доме номер тринадцать, а я по соседству. Говорят, что тринадцать несчастливая цифра, правда ли это, не знаю. Но во всяком случае мы всей ротой поклялись принести фашистам несчастье, — вот это правда. И принесем! Ну, пока до свидания, примите привет от Вашего Григория Поленова».