Арарат

— Да усталость как рукой сняло, как раздобыли мы «языков»! — словно размышляя вслух, проговорил Лалазар, поглаживая диск своего автомата.

— Ну, раз так, давай покурим с тобой.

Лалазар нерешительно потянулся рукой к карману и замялся.

— Что это, табачку нет?

Лалазар что-то невнятно пробормотал.

— Не доставили табак?

Асканаз по телефону из КП комвзвода связался с начальником хозчасти.

— Немедленно доставьте табак Зеленому! Проверьте, чтоб и остальным доставили.

В сопровождении Гарсевана (теперь уже командира батальона) Асканаз направился к штабу полка и приказал привести захваченных пленных.

В оконце землянки уже проникали первые лучи рассвета. Один из пленных оказался артиллерийским капитаном, другой ефрейтором. После двух-трех вопросов Асканаз приказал увести ефрейтора. Гитлеровский капитан стоял вытянувшись, словно аршин проглотил. Во время допроса Араратяну невольно пришло на память определение Гарсевана — «размякли»: капитан не только давал правдивые ответы на все вопросы Асканаза, но и сам спешил сообщить что-нибудь новое, с тщеславием человека, который знает многое и пользуется случаем похвалиться этим.

— Ну как, не выдохлись, все еще намерены штурмовать? — спросил Асканаз.

— Нет, герр генерал. Завтра или послезавтра ожидается новое подкрепление. Конечно, в основном полки держатся в резерве для сражения под Берлином, но командованию хотелось бы вытеснить вас с этого плацдарма… — при этих последних словах пленный заискивающе усмехнулся. — Хотелось бы, но им самим не верится, что это удастся. Начальник нашей артиллерии майор Гервиг заставлял меня писать рапорты за себя, сам писать ленился. В последнем рапорте я писал под его диктовку: «Перед нами стоят какие-то удивительные люди, очень смуглые и очень упорные. Если нам не дадут подкрепления, они дойдут до Берлина».

— Хватит! Укажите точно, откуда ждете подкрепления, численность, род вооружения.

Пленный капитан подробно ответил на все вопросы и потом добавил:

— Простите… еще одно слово… Уверяю вас, я совершенно не нацист по своему убеждению… Сейчас я преследую одну цель — помочь немецкому народу поскорее избавиться от этого кошмара! Если понадобятся новые сведения, я к вашим услугам.

— Сколько лет вы в армии? — холодно спросил Асканаз, не обращая никакого внимания на намек гитлеровца.

— Пять лет.

— Так почему до сегодняшней ночи вам не приходила в голову эта мысль? Необходимые мне сведения я получу, можете не беспокоиться об этом! Переведите его в тыл.

— Недаром Наапет-айрик говорил: «Змея кожу сменит, а характера не изменит»! — с пренебрежением проговорил Гарсеван и с улыбкой взглянул на Асканаза.

* * *

Прошло уже больше месяца с того дня как дивизия Араратяна захватила плацдарм на берегу Одера. Непрекращающиеся попытки гитлеровцев выбить части дивизии с занимаемых ими позиций каждый раз кончались ничем. Проверив один из пунктов на западном берегу реки, Асканаз переправился на другой берег. Позади него шагал неизменный Вахрам с автоматом на груди.

Штаб дивизии был расположен в лесу, известном под названием Франкфуртен Штадт-фор. Разделенный на квадраты лес издали производил впечатление декоративного сада. В том квадрате, где помещались связь и санчасть дивизии, деревья рассажены были в таком строгом порядке, что бойцы каждой аллее дали название, словно городским улицам. Пройдя сотню шагов по аллее, которую бойцы назвали «Улицей Нины», Асканаз свернул в сторону и вошел в замаскированную землянку, где разместилась рота связи. Он внимательно проверил состояние аппаратуры и тут же, на месте распорядился связать себя с одним из полков. Получив необходимые сведения, он вышел из землянки и направился в штаб дивизии. На расстоянии нескольких шагов на низеньком пне сидела Нина с каким-то листком в руке. Заметив Асканаза, она вскочила, вытянулась и откозыряла, продолжая держать листок в левой руке.

Асканаз приветливо пожал ей руку:

— Здравствуйте, Нина Михайловна! Отдыхаете?

— Точно так, товарищ генерал-майор. Только что сдала дежурство.

— Ну, какие вести от Поленова?

Нина улыбнулась, невольно бросила взгляд на листок и перехватила его правой рукой.

— Письмо от него? Будете писать — не забудьте, напишите привет от меня!

— Он в каждом письме просит вам кланяться…

— Вы с ним встретились в Люблине?

Нина покраснела. За четыре месяца до этого, когда дивизия, прошедшая долгий путь, сосредоточивалась в Люблине, чтобы отдохнуть там несколько дней, находчивый и расторопный Григорий Поленов, батальон которого, был расквартирован неподалеку от Люблина, сумел отпроситься у начальства и приехал повидаться с Ниной. Зная, что все относящееся к дивизии рано или поздно становится известным Асканазу, Нина тихо ответила:

— Точно так. Впервые встретились после Москвы… И он сказал, что в следующий раз мы встретимся с ним только в Берлине!

— Ах, только? Так категорически? — весело отозвался Асканаз.

— Точно так.

— Ну что ж, придется, значит, поспешить!

Нина доверчиво развернула письмо.