Арарат

— Да ты не волнуйся, майрик-джан. Я Гарсевана спрашивала. Он объяснил, что Ара дневальным был назначен, и не один Ара, но и многие другие бойцы.

В первый же день Вртанес отправился в казармы, повидался с братом и, вернувшись, рассказал матери, что Ара здоров и скоро будет демобилизован. О том, что лицо Ара обезображено шрамами, Вртанес ничего не сказал. Сегодня же все ждали, что Ара получит разрешение навестить родных. Шогакат-майрик бродила из комнаты в комнату, не находя себе места. Все у нее валилось из рук.

Постепенно начали собираться; пришел Асканаз с Оксаной и Аллочкой. В первый день, пока Асканаз был на митинге, Оксана и Аллочка поехали прямо на его квартиру. Вернувшийся к вечеру Асканаз в первую минуту не узнал своей комнаты — так уютно она выглядела.

Шогакат-майрик уже навестила вместе с Маргарит новую невестку. Сейчас она сердечно расцеловала Оксану и Аллочку и пытливо спросила:

— А ты знаешь младшего твоего деверя?

— Не видела еще, — с улыбкой ответила Оксана. — Надеюсь встретиться с ним сегодня.

— Да, да, конечно.

— Оксана всех вас хорошо знает по моим рассказам, майрик-джан, — вмешался Асканаз. — А Ара усвоил себе в армии привычку скрывать, что он брат комдива: боялся, что его будут ценить не по заслугам, а по родству.

— Ах, Асканаз-джан, пусть уж ценят, как он заслуживает, но мне хочется поскорее увидеться с сыном. Ведь сколько времени терпела, шутка ли сказать — больше трех лет!.. Ранен был мальчик, оправился от ран, снова пошел воевать… Стосковалась я по милому лицу моего сыночка! Помнишь, все его называли «Ара Прекрасный»?

— А теперь, — прервал ее Асканаз, — у моего брата два ордена и три медали. Подумай только, мама-джан, он ведь еще очень молод! Ашхен пришла… — и Асканаз пошел навстречу вошедшим в комнату Ашхен и Мхитару.

Ашхен уже демобилизовалась. На ней было нарядное платье из тонкой шерстяной материи, пышные каштановые волосы были красиво причесаны. Ее лицо светилось радостью. Во взгляде Мхитара можно было прочесть, как он гордится и счастлив тем, что у него такая подруга жизни.

«Как преображается женщина, чувствуя себя счастливой! Ведь на что была похожа Ашхен, когда была женой Тартаренца. А теперь!» — с горечью подумала Елена. Она не отводила глаз от Ашхен, с болью думая о том, что потеряла мужа, что в свое время заслужила суровый упрек свекрови из-за Заргарова. А о Заргарове ей пришлось за последнее время слышать много нехорошего. И хотя никто из родных даже отдаленным намеком не позволил себе напомнить ей об ее ошибке, Елена не находила себе покоя. «Человек должен прежде всего сам уважать себя!» — с тоской думала она.

Приход Ашхен словно оживил всех.

— Вот видишь, Шогакат-майрик, опять собрались все вокруг тебя! — весело воскликнула она, обнимая Шогакат, но тотчас же осеклась, взглянув на Елену, подошла к ней и, целуя, шепнула: — От души сочувствую тебе, дорогая.

Шогакат не утерпела и прямо обратилась к Ашхен:

— Уже четыре дня, как все приехали, а я так и не видела Ара… До каких же пор это будет продолжаться?!

Ашхен смутилась, но тотчас же ответила:

— Военная дисциплина, Шогакат-майрик… Он получит увольнительную записку и тотчас же приедет!

— Ну, раз дисциплина, я ничего не говорю…

* * *

Маргарит вспоминала упрек Шогакат-майрик: «Да я на твоем месте птицей бы взвилась, отыскала любимого!» — и сердце у нее сжималось. Ее не меньше, чем Шогакат-майрик, тревожила мысль о том, что Ара уже четыре дня как приехал в Ереван, а она еще не видела его. Шогакат-майрик не сомневалась, что Маргарит любит Ара и верна ему: все эти три года Маргарит жила мыслью только об Ара.

Выйдя из дому в воскресенье утром, она собиралась пойти прямо на квартиру Вртанеса, где должна была собраться вся семья Шогакат-майрик, но на полдороге остановилась и свернула на улицу Абовяна. Было еще довольно рано. Почти не встречая прохожих, Маргарит дошла до сквера, в котором уже хорошо принялись высаженные этой весной деревца, и остановилась. Легкий ветерок играл подолом ее светлого летнего платья, трепал волнистые пряди волос. Маргарит провожала глазами грузовые и легковые машины, поднимавшиеся вверх по шоссе, к Канакирскому плато. Видно, ей вспомнилось что-то веселое, потому что лицо ее осветилось улыбкой. Проезжавший мимо грузовик, в кузове которого установлены были длинные скамейки, остановился, и один из сидевших в нем бойцов приветливо спросил:

— Хотите, подвезем, гражданка?

— До Мхуба подвезете?

— Пожелаешь — и в Дилижан домчим!

— Нет, только до Мхуба.

— С большим удовольствием! Куда угодно, лишь бы рядом с такой красавицей сидеть!

Боец соскочил наземь и помог Маргарит взобраться.

Всю дорогу до Мхуба Маргарит выслушивала его комплименты, но отвечала так находчиво и остроумно, что в конце концов боец с уважением сказал:

— Нет, куда уж нам тягаться с тобой!