Арарат

…Несмотря на то, что утром все, кроме Шогакат-майрик, собирались поехать на вокзал, — расставаясь, сейчас целовались друг с другом. Зохраб с минуту не выпускал мать из объятий, он видел, что она с трудом сдерживает слезы. Прощаясь с Габриэлом, Шогакат несколько раз поцеловала его.

— Да сохранит господь матери ее единственного сына, родной мой!.. Почаще пиши матери, каждый день пиши, — повторяла Шогакат и, обращаясь к Михрдату, добавила:

— Ну, раз Сатеник не хочет выходить из дому, я сама приду к ней, в это же воскресенье приду, передай ей.

Габриэл подошел к Ара, Маргарит и Ашхен и несколько мгновений молча стоял перед ними. Он то смотрел на Ара, то переводил взгляд на Маргарит и Ашхен, не в силах произнести ни слова. Когда все, кроме Шогакат-майрик, вышли в переднюю, он сказал, понизив голос:

— Дорогая Маргарит, Ашхен-джан… прошу вас — заходите иногда к маме и пишите мне обо всем, что она поручит вам. Ей захочется, чтобы в письме слово в слово было так, как она сказала.

— Не беспокойся, Габриэл-джан, так и будем делать! — пообещала Ашхен и, обняв Габриэла, поцеловала его.

В этот поцелуй она вложила свои заветные чувства.

Глава десятая САТЕНИК И МИХРДАТ

Выйдя от Вртанеса, Габриэл с отцом направились к себе домой. У них собирались провести ночь Наапет, Пеброне и Ребека со своими мужьями. Гарсеван и Аракел пошли на призывной пункт, куда им приказано было явиться на вечернюю поверку. После переклички они должны были прийти к Михрдату, чтобы провести вместе последнюю ночь перед отъездом.

Сатеник, с бьющимся сердцем ожидая возвращения сына и мужа, перекладывала в маленьком чемоданчике белье Габриэла… Бог знает, в который раз она одну за другой доставала вещи, прижимала их к лицу, целовала, обливаясь слезами, и вновь укладывала на место. Ее небольшая фигура, казалось, съежилась еще больше. Узнав три дня назад о том, что Габриэл едет на фронт, она почти перестала спать. От слез и бессонницы глаза у нее воспалились, исчез их блеск, придававший живость ее изможденному лицу. В присутствии жены Михрдат старался не выдавать своей тревоги и все эти дни исполнял за нее всю домашнюю работу и даже сам готовил обед. Так и теперь, придя домой, он занялся приготовлением ужина, чтобы накормить гостей.

Наапет подошел к Сатеник и ласково заговорил с нею, стараясь утешить и подбодрить ее. Но Сатеник словно и не слышала его. Она даже не взглянула на гостей. Обняв мать, Габриэл увел ее в свою комнату. Прислонив голову к груди Габриэла, Сатеник словно прислушивалась к биению его сердца и лишь спустя несколько минут глухо, протяжно начала ему что-то говорить.

* * *

Сатеник родилась и выросла в Битлисе. Пятнадцатилетней девочкой ее выдали замуж за человека, которого она впервые увидела тогда, когда священник во время брачного обряда соединил им руки. В первые пять лет после замужества она в присутствии посторонних не говорила с мужем, а когда оставалась наедине, понижала голос, чтоб никто, кроме него, не слышал ее голоса. Имени мужа она не называла, а говорила: «старший в доме», «твой брат», — смотря по тому, с кем шла беседа. Когда свекровь и свекор скончались, Абраам отделился от братьев. Лишь после этого Сатеник вздохнула свободнее, хотя по-прежнему оставалась в полном подчинении у мужа. Впоследствии семья Абраама переселилась в город Арчеш, на берегу Ванского озера; Абраам и здесь занимался своим ремеслом — он был золотых дел мастером. Когда началась первая мировая война, Сатеник была уже матерью троих детей. Старшему сыну Арпиару было уже двадцать два года. Родившиеся после него трое детей погибли во время какой-то эпидемии. Последыши — пятилетний Амбарцум и двухлетний Асанет были предметом ласк и нежных забот и родителей и старшего брата. Со взрослым сыном Сатеник говорила уже стесняясь, уважительно.

И вот настал день, ужасный день, когда ни муж, ни Арпиар не вернулись больше домой. Не вернулись домой мужья и взрослые сыновья многих ее соседок. Лишь долгое время спустя Сатеник узнала подробности гибели мужа и сына. Приспешники Энвер-паши и Талиат-паши собрали мужчин Арчеша, вывели их за город и перерезали всех до одного в ближайшем ущелье.