"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)

— Отчего ж, бывают. Но у нас так принято: старейшины обоих родов собираются, судят по справедливости и всех мирят. Лет пятнадцать назад была скверная история. Один юнец из чужого рода влюбился в женщину из нашего селения и решил ее украсть. Да не смог увести потихоньку, его догнали… и в драке погиб муж украденной женщины. Что началось! Два рода едва друг друга не перерезали! Но старейшины собрались и все решили. По их приговору убийца был сброшен в пропасть. Все жители обоих селений пришли смотреть на казнь. Я тоже там был. А сбрасывали парня со скалы его собственные братья, так-то…

— А с женой что стало?

— Э-э, как-то не задумывался…

Глухая стена закончилась каменной аркой без всякого признака ворот или решетки. Аоранг подумал, что авторитет Знающих здесь настолько высок, что ворота попросту не требуются. Путешественники вошли в первый двор, больше напоминающий каменный мешок. Никого там не встретив, они прошли глухим каменным коридором во второй двор, поменьше. Там Аоранг резко остановился.

Вход в башню тоже был просто темной аркой без ворот и запоров. Над входом, раскинув крылья, склонился бронзовый орел. Он нависал над аркой, хищно скосив вниз глаза и распахнув клюв. Будто, паря в небесах, заметил зайца в траве и собирался броситься вниз.

— Великолепное литье! — произнес Чаухан, заметив, что мохнач не сводит с орла взгляда. — Каждое перышко видно. И глядит, как живой! Ну, идем?

— Погоди, — тихо сказал Аоранг.

— Ты чего?

— Да вот напомнил он мне кое-что… В столичном храме Исвархи перед входом в покои моего наставника, святейшего Тулума, стоят бронзовые псы необычайно искусной работы…

— Может, их создали те же мастера, что отлили этого орла? — предположил Чаухан.

«Этого-то я и боюсь», — подумал Аоранг.

— Давай подождем здесь, — предложил он. — Пусть нас пригласят войти.

— Вполне разумно, — согласился сакон.

Гости остановились перед входом в башню, рассматривая зловещего орла. Ждать пришлось недолго. Вскоре в сумраке мелькнуло что-то белое, и во двор вышел молодой сакон. Его длинная, до земли, рубаха с широкими рукавами сразу говорила о том, что он не кузнец и не воин. На поясе у него висел бронзовый тул для пергаментов и чернильница, борода заплетена в косички, а длинные волосы распущены и перехвачены по лбу серебряным обручем.

Чаухан поклонился вышедшему почтительно, но не слишком низко:

— Мы прибыли по зову Знающих!

Сакон поклонился в ответ и протянул им две плотные ленты.

— Завяжите себе глаза, — приказал он. — Я проведу вас к престолу Огнерукого.

— Ну вот, — проворчал Аоранг, — мог бы сразу сюда пойти — не понадобилось бы и завязывать…

Знающий бросил на него острый взгляд, но лицо его осталось невозмутимым.

— Возьмитесь за руки, — сказал он. — И если входите с чистыми сердцами и помыслами — не беспокойтесь ни о чем.

Они долго шли, вслушиваясь в темноту, но не слышали ничего, кроме собственных шагов и дыхания. Иногда Знающий предупреждал о ступенях, и они то спускались, то поднимались. В конце концов у Аоранга возникло чувство, что их водят по кругу.

Наконец шаги зазвучали гулко, отдаваясь эхом под невидимыми сводами.

— Снимите повязки и склонитесь перед Тарком Огнеруким!

Перед взором гостей предстал большой зал без окон, с высоким сводчатым потолком, освещенный лишь несколькими факелами. А прямо перед ними высилось, сияя, огромное золотое колесо.

«Нет, не колесо! — тут же поправил себя Аоранг, пожирая глазами диковину. — Но как это назвать? Да никак оно в самом деле из золота?!»

Перед ним высилось нечто вроде алтаря. Его венчали две дуги, смыкаясь на чем-то вроде стержня, увенчанного огромным рубином.

«А-а-а, это же молот! — догадался Аоранг. — Значит, эти дуги — как бы руки, держащие его, а вон тот бородатый лик, отлитый в основании алтаря, — сам Тарк Огнерукий!»

Рубин начал медленно вращаться, постепенно разгораясь во мраке. Он вспыхивал и угасал, будто во тьме билось огненное сердце.

Чаухан стоял затаив дыхание, с глубоким восхищением разглядывая причудливый алтарь. То ли это был трепет перед дивным творением человеческих рук, то ли благоговение верующего — Аоранг не понял. Да и понимал ли сам Чаухан? В сущности, божественно прекрасное творение могло — и должно было — являться вместилищем нездешней красоты…

Так размышлял мохнач, но сам он не был особенно тронут. Видал он в столице и более впечатляющие рукотворные чудеса.

«Очень красиво — но ничто перед светящейся стеной из хрусталя в покоях Тулума. И уж тем более — перед золотыми вратами Исвархи в главном храме…»

Аоранг вспомнил изумительные Небесные Врата, что распахивались, выпуская сияющий солнечный диск… Серебряные птицы раскрывали крылья и пели, на бронзовых деревьях, играя самоцветами, распускались цветы, звучала неземная музыка… Тулум разрешал запускать Врата не чаще четырех раз в год. Дескать, поломается механизм, а чинить его потом кто будет?

«Неужели жрецы Исвархи заказывали священные Небесные Врата у огнепоклонников-саконов?»