"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)

В ответ послышался неразборчивый шепот. Женщина, явно не осознавая, что перед ней незнакомец, звала кого-то по имени. Аоранг взял ее за плечо, чтобы вытащить из воды руку, потянул — и невольно ахнул. Пальцы женщины крепко сжимали запястье утопленника.

Аоранг сжал зубы и принялся разгибать окостеневшие пальцы. Разжав, вытянул за руку из воды подростка… Поглядел на него, вздохнул и отпустил. Мертвец медленно исчез под водой, уплывая к горам.

Избавившись от груза, носилки, вопреки его ожиданиям, не выпрямились, а накренились еще сильнее. Аоранг заглянул под них, чтобы посмотреть, на чем они держатся… и отшатнулся. Не было никакого дерева. Все, что держало носилки, были торчащие из воды мертвые руки.

Губы Аоранга сами зашептали молитву. Он подхватил кренящийся край носилок и приподнял, неосознанно стараясь разделить их тяжесть с теми, кто стоял под водой. И словно дождавшись помощи, мертвецы один за другим начали погружаться, исчезая в пучине. Носилки тут же набрали воды и накренились — мохнач едва успел вытащить из них женщину с младенцем.

Через несколько мгновений не осталось ничего — лишь гладь воды. И женщина с плачущим младенцем на руках у Аоранга.

«Святое Солнце, что это было?! — с изумлением и трепетом думал мохнач. — И что мне теперь делать?»

Особого выбора у него не было. Меха и его-то лишь поддерживали, а для трех человек их было слишком мало. Аоранг привязал к ним женщину так, чтобы ее голова и плечи находились над водой, на спину ей примотал сверток с младенцем.

«Пойду дальше, пока хватит сил, — подумал он. — Пока не онемеют окончательно руки и ноги… А там… Рано или поздно я упаду, а женщину с младенцем дальше понесут воды разлива. Если мертвецы спасли ее от гибели, значит у нее особая судьба… Пусть Исварха начертает ее имя в свитке жизни и осенит ее крылом спасения…»

К тому времени уже почти стемнело. Дальше путь Аоранга пролегал во тьме. Каждый новый шаг давался ему со все большим трудом. Ноги путались в травах, он начал спотыкаться и падать. Все чаще закрадывалась даже не мысль, а крик всего измученного тела: «Зачем идти? Куда? Дороги не видать, вокруг лишь тьма. Остановись и отдохни…»

Аоранг стискивал зубы и шагал. Он очень хорошо знал этот зов. Он слыхал его и прежде, пробивая путь сквозь метель в Ползучих горах. Это был голос смерти.

Аоранг знал: нельзя его слушать. Знал и то, что рано или поздно послушается все равно. Человек может быть очень силен, но не сильнее богов…

Сражаясь с понемногу предающим его телом, мохнач поначалу даже не заметил, что уровень воды начал падать. Все, что его занимало, — сделать шаг и еще шаг… Даже когда впереди замелькали огни, он с досадой отвернулся. Вспышки, голоса, плеск воды и ржание коней лишь отвлекали его, мешали идти…

Наконец, когда его окликнули, Аоранг поднял голову и осознал, что окружен всадниками. Вода достигала до брюха их коней, но люди понукали их идти вперед. Мохначу показалось, он узнает охотников, вспугнувших Рыкуна.

— Помогите ей, — прохрипел мохнач, подталкивая к всадникам привязанную к мехам женщину.

Она уже давно не шептала и никого не звала; умолк и младенец, и мохнач даже не знал, живы ли они.

Когда женщину достали из воды, со всех сторон понеслись радостные, возбужденные крики.

«Они ее и искали», — понял Аоранг.

В следующий миг его самого подхватили крепкие руки и без церемоний затащили на спину лошади. Мохнач было дернулся, пытаясь освободиться, но навалившаяся бесконечная усталость шепнула: «А зачем?»

«В самом деле, зачем?» — покорно отозвался Аоранг, уронил голову на конский бок и мгновенно заснул.

Глава 7 Солнце убивающее

— Восславим ту, что восходит над горизонтом,
Ту, что первая разрушает тьму,
Ту, что всякий день создает мир заново.
О ты — сияющий рассвет, сверкающий на волнах!
О ты — добрый дар отца твоего, Сурьи Исвархи!
Ты едешь в колеснице, запряженной рыжими котами,
Ты выпрямляешь все пути,
Ты разрушаешь все препятствия,
Твои лучи, не зная преград, достигают края небес!
Твоя красота — бесценное благо, о Сурья Дара!

«Это возмутительно, — думал Аоранг, слушая пение. — Очень красиво, и гимн похож… я даже знаю, откуда они его взяли… Но это просто возмутительно!»

Торжественное пение умолкло, вперед вышла юная женщина.

— Восславим Солнце! — голосом, звучащим словно пение струн, воскликнула она.

Приняв из рук служанки чашу с белесым травяным настоем, она поднесла его к стоящему на возвышении жертвеннику, увенчанному золоченым изображением сидящей богини. Лучи восходящего солнца озаряли ее, и золото казалось пылающим, а богиня — живой. Губы ее улыбались, руки покоились на коленях. Над головой нимбом расходились солнечные лучи.