"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)

— В столице сейчас пиршество дивов в огненном аду. Одни бегут, другие грабят, там и сям уже что-то горит. Думаю, к ночи заполыхает повсюду. Приречные кварталы в воде, на улицах давка. Мой отряд проехал Нижний город насквозь, но не заметил и признака городской стражи. Сложнее всего оказалось попасть в Верхний город…

— Там на воротах Сандар с лучниками, — объяснил Аюр.

— Это я заметил, — холодно усмехнулся Ширам.

Он был в полном боевом облачении. Даже мечи не оставил за дверью. Прежде входить к государю с оружием не дозволялось никому, но для Ширама давно сделали исключение — Аюр желал подчеркнуть, что полностью доверяет ему. Черненая саконская кольчуга, облегавшая тело накха, была Аюру давно знакома. Раньше Ширам надевал ее на битву, теперь же, кажется, не снимал вообще никогда. Сроднился с железной чешуей, как со второй кожей.

В последние месяцы Аюр не перестал доверять родичу и любил его как прежде — однако сам себе не хотел признаться, что маханвир начал внушать ему страх. Известие о жуткой смерти переселенцев в Десятиградии, принесенных в жертву ложному солнцу, сильно изменило Ширама. Им овладело устрашающее спокойствие. Казалось, с тем же ясным взглядом и прохладной улыбкой он приветствует государя, а в следующий миг, не меняясь в лице, прикажет сжечь город. В сущности, это Ширам и делал в степях Солнечного Раската. Слишком многие, в том числе и ни в чем не повинные, поплатились там жизнями за восход Гневного Солнца.

На голенище правого сапога Ширама были закреплены необычные ножны. Маханвир велел переделать подаренный Харзой саконский клинок, приклепать его к кожаному наручу и снабдить ременными креплениями. Одного движения хватало, чтобы сунуть обрубок руки в ножны. Особая пружина стягивала ремни — и Ширам снова становился в бою обоеруким.

Аюр смотрел на родича, сам не зная, что чувствует. Он испытывал огромное облегчение оттого, что Ширам наконец рядом. И был искренне рад, что к его зятю вернулось здоровье и воинская сноровка. Но лицо накха, ставшее бронзовой маской, вызывало у юноши глубокую грусть. Рад ли Ширам их встрече, или теперь бывшего саарсана радует лишь смерть врагов? Не умер ли прежний Ширам, оставив лишь мстящий дух ходить вместо себя по земле?

— Ты призвал меня, государь, я оставил войско и приехал, — сказал Ширам. — Что мне следует сделать?

«Помоги мне справиться со всем этим, старший брат!» — подумал Аюр.

— Желаешь, чтобы я навел порядок в столице?

— Нет. В этом нет смысла. Завтра-послезавтра не будет никакой столицы — только вода и торчащая из нее скала с Верхним городом. Я хочу, чтобы ты вернул гусли.

— Гусли, государь?

— Да, мой бьярский поющий кораблик. Ты же помнишь его?

Ширам кивнул.

— Он сейчас у колдуна Зарни. Надо отыскать его и вернуть кораблик. Это самое важное! Только знай — Зарни очень опасен! Он…

— Я уже знаю, что слепец сотворил с Полуночной стражей, — произнес Ширам, и впервые с начала беседы в его лице что-то дрогнуло. — Сегодня же ночью я пойду в лес и убью Зарни.

У Аюра стало холодно в животе.

«Не послал ли я его на верную смерть? И зачем мне кораблик? Я ведь по-прежнему толком не знаю, что с ним делать! А если Ширам погибнет?!»

Бывший саарсан внимательнее посмотрел на него и слегка улыбнулся.

— Не беспокойся, — проговорил он. — Принесу тебе гусли, брат.

— Иди, Ширам, — сдавленным голосом проговорил Аюр. — Да пребудет с тобой Господь Солнце!

Ширам развернулся и направился к дверям. Аюр проводил его взглядом, чувствуя, что глаза вот-вот обожгут слезы.

* * *

Три всадника на вороных конях ехали по ночной дороге среди полей и перелесков. Когда дорога взобралась на пологий холм, тот, что ехал впереди, сделал знак остановиться. Он вглядывался в даль, и безлунная ночь не была ему препятствием. Слева все так же тянулись бескрайние поля срединной Аратты, справа длинным мысом чернел лес.

— Костры, маханвир, — сказал другой всадник, указывая вдаль — туда, где среди темноты леса искрами вспыхивали еле заметные огоньки.

— Вижу, — отозвался Ширам. — Спустимся с холма, повернем направо, в распадок. Там будете ждать меня до рассвета. Хотя, думаю, я вернусь раньше.

— Дозволь спросить, маханвир, — почтительно спросил третий, — почему ты приказал нам остаться? Лес полон людей, у колдуна большая охрана, и мы не знаем, где он прячется. Разумнее идти вдвоем, а одного оставить с конями…

— Я пойду сам, — отрезал Ширам.

Накхи молча склонили головы.

— Если не вернусь к рассвету — возвращайтесь в Лазурный дворец с докладом.

Они спустились в овраг, который Ширам приметил еще с холма. Оставив там людей и коней, Ширам вернулся на дорогу и пешком направился дальше, в сторону леса.