Арбайт. Широкое полотно

Байкал, Амур, за далью даль,
Даешь стальную магистраль!

— Гдов эту песню имел в виду?

Я сын рабочего, старинного партийца,
Отец любил меня, и я им дорожил,
Но извела его проклятая больница,
Туберкулез его в могилу уложил.

Итак, оставшись без отцовского надзора,

Я бросил дом и сам на улицу пошел.
А эта улица дала мне званье вора,
И незаметно до решеток я дошел.

И вот пошел бродить по плану и без плана,

И в лагерях я побывал разочков пять.
А в тридцать третьем, с окончанием канала,
Решил с преступностью покончить и порвать.

Приехал в город — позабыл его названье, —

Хотел на фабрику работать поступить,
Но мне сказали: «Вы отбыли наказанье,
Так что мы просим вас наш адрес позабыть».

И так пошел я от фабрики к заводу,

И всюду слышал тот же самый разговор…
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-старому, по-прежнему я вор?

Поверьте, граждане, как трудно исправляться,

Когда правительства навстречу не идут.
Пустить бы их, блядей, по лагерям кататься,
Разок прокотятся, тогда они поймут.

— Красноярский поэт Зорий Яхнин утверждал, что автором этой песни был поэт Михаил Демин (псевдоним), двоюродный брат писателя Юрия Трифонова, ставший уголовником, вышедший и «завязавший» в начале пятидесятых, после чего он стал средненьким советским поэтом. Яхнин с ним познакомился в Сибири, когда тот только-только вышел. В 1968-м Михаила Демина сдуру пустили в Париж, где он и остался.

— Стихи-то у него совсем были «совок». И не западло было зэку такую советскую чушь писать?

— Помимо других грехов обвинители Пеньковского настойчиво упоминали и такой смертный, как посещение венерологического диспансера.

— История с Пеньковским темная, как и почти всё в нашей истории.

— Пеньковский — это лишь один из тех, о ком стало известно. А сколько настоящих шпионов было среди гэбэшников на самом деле, мы никогда не узнаем. Чекисты скромные, не любят хвастаться.

— Золотые зубы проворовавшихся и посаженных «пивниц» нельзя было конфисковать. А теперь конфискацию, кажется, отменили, и наворованное золото можно хранить в других местах, а не во рту.

— Конфисковывать у ворья, то есть у самих себя, последнее — ну как же так можно? Это не гуманно. Равно как и сажать в тюрьму в Иркутске дочь начальника местного избиркома, которая сбила двух человек, один умер, а ей отсрочили исполнение приговора на 14 (четырнадцать!) лет. И следователя, который в пьяном виде сбил человека (два года условно), сажать, по мнению властей, тоже никак нельзя. Зато прохожему Мохнаткину мгновенно воткнули два с половиной года за то, что он якобы сопротивлялся ментам во время демонстрации 31 числа на Триумфальной.

— Есть другая известная песня:

А ты, начальничек,
Ключик-чайничек,
Посидел бы в зэ-ка.
Может быть, с тебя
Сделал бы Сиблаг
Малость челове-ка.

— Хорошо бы, если б начальники всерьез восприняли эти песни, а также русскую пословицу про тюрьму и суму. А то у многих из них — позднее прозрение.

— Блатная песня была бы права, если бы предполагала изначальную человеческую адекватность «начальничков».

— Кстати, происхождение псевдонима Георгия Трифонова тоже из блатной песни:

А Мишка Дёмин
Всегда на стрёме…

— А вот эту песню из кинофильма «Путевка в жизнь», начинавшуюся словами «Щи горячие да с кипяточечком» знала и любила вся великая блатная страна.

Не ходи по льду,
Лед провалится.
Не люби вора,
Вор завалится.
Вор завалится, будет чалиться,
Передачу носить не понравится.

— А известно ли вам, что актера Йывана Кырлю, который играл исправившегося бандита Мустафу, в разгар его всенародной славы посадили за антисоветчину и марийский национализм.

— Ну вот, опять вы о грустном!

— Капитализм везде начинали строить с бандитизма.

— Не везде. В Германии и Скандинавии ничего похожего не было на американский Дикий Запад.

— Дикий Запад — это не обязательно, обязательными были «дикие человеческие отношения» во всех без исключения странах.