Арбалетчики князя Всеслава

— А кстати, почему они в самом деле не напали ещё и сзади? — вмешался подошедший Васкес, — На их месте я бы обязательно послал часть людей в обход!

— А хрен их знает! — я перешёл на русский, — Деревенщина! Ты ведь заметил, что многие были с дрекольем вместо настоящего оружия? Наверное, понадеялись задавить нас числом.

— И понесли лишние потери в лобовой атаке. Этого-то они не могли не понимать! Да ещё и атаковали снизу, вверх по склону — слишком глупо даже для безграмотных крестьян!

— Не успели подготовиться?

— Я тоже так думаю. Ты узнал того, в плаще, которого упустил?

— Вроде, где-то видел, но вот где…

— Дагон, финикиец — командир тех, которых мы тогда преследовали, — мент есть мент, и память на имена и лица 'клиентов' у него профессиональная.

— Мыылять! — а что я ещё мог сказать?

— Я тоже стрелял в него, но мой арбалет слабее. Целился в шею, попал в щит. Жаль, что упустили…

— Упёртый тип! Другой бы на его месте вернулся к начальству с докладом о невозможности выполнить задачу, а этот хрен сдаётся! Уважаю!

— Крутой профи. Профессиональная гордость не позволяет ему признать неудачу. Думаю, он не отвяжется.

— Тогда нам остаётся только надеяться, что именно эта профессиональная гордость его и сгубит.

— Да, похоже на то…

— Велия, где ты пропадаешь? Мать обыскалась тебя! — брат девчонки нарисовался неожиданно.

— Уже иду, Велтур! — и, обернувшись ко мне, — Да, это был Дагон, тот финикиец, я расслышала имя в вашем разговоре. Мне пора, но мы ещё поговорим с тобой позже — и не о Дагоне, хи-хи!

По хорошему следовало бы форсированным маршем спешить в город — при должном темпе добрались бы, если и не к обеду, то уж всяко засветло. Но по хорошему не получалось. Мы тоже понесли потери — двоих из нашего отряда и троих из высланного Ремдом эскорта убитыми и семь человек ранеными. Двое из них идти не могли, и их нужно было нести на носилках, да и пятеро остальных не потянули бы настоящий темп. И убитых ведь тоже не оставишь, а здесь мы не имели времени похоронить их достойно — значит, и их нести на носилках в Кордубу. Так или иначе, без привала было не обойтись.

Напавшие на нас потеряли десятка четыре. В основном это были мятежные пейзане, но в троих начальник рудника опознал сбежавших при нападении на рудник рабов, и одного из них, ещё живого, командование теперь допрашивало вместе с остальными тяжелоранеными вражинами. Убиты были — при попытке воспользоваться нападением и взбунтоваться — и двое рабов из числа захваченных нами в походе, что усмирило остальных, и теперь их, поколотив для профилактики, заставили делать носилки, которые они же и понесут. Мы же, кто не был поставлен Тордулом в дозор, приведя себя в порядок и избавив убитых мятежников от ненужных им более земных благ — которых, впрочем, много не набралось — перекусывали и отдыхали.

Пользуясь привалом, Велия снова, как бы невзначай, завернула к нашему костерку. Присела рядышком, разогнала ладошкой дым от моей трубки и огорошила:

— Максим, а в твоей стране продажные женщины лучше, чем у нас?

— Ну, всякие есть. Но те, что получше, берут очень дорого, а жалованье нам князь платит поменьше, чем здесь.

— Да, Астурда тебя не разоряет, хи-хи! В Кордубе подобные ей возьмут с тебя полшекеля за ночь, но это тоже не разорит тебя.

— А почему тебя это вдруг так заинтересовало?

— В городе вы получите хорошую награду и свою долю добычи. У вас появятся деньги, на которые можно уехать далеко. Ваш «киняз» щедро наградит тебя, когда ты вернёшься к нему?

— Не думаю. Мы не выполнили его повеления — тут бы голову на плечах сохранить, а не награды ждать.

— А ждёт ли тебя там кто-то, ради кого стоило бы туда возвращаться? — и придвинулась, как бы невзначай, поплотнее, коснувшись плечиком и бедром, дабы понятнее было, что она имеет в виду.

— Из таких — никто.

— И ты совсем не похож на глупца, Максим.

— И не собираюсь им становиться.