Арбалетчики князя Всеслава

Этот вопрос мы с ребятами обсуждали уже не раз. Ну, доберёмся мы, допустим, до матушки России, которой в природе ещё не существует — и чего? Кто нам эти предки финнов или балтов или кто там сейчас обитает? И кто им мы? Или, допустим, при очень уж большом везении, найдём мы таки и дражайших предков — праславян. Ну, нашли — дальше-то что? Язык их нынешний едва ли ближе к современному русскому, чем польский или болгарский, а что у нас с ними будет общего кроме языка? Ровным счётом ничего. Мы, современные русские — люди европейской культуры, а она родом отсюда, из Средиземноморья. Для Васькина же, ни разу не русского, а самого натурального испанца — тем более. Так зачем же нам переться хрен знает куда? Чтобы рвать жилы на пахоте весной, корячиться на ремонте хат и землянок летом, надрываться на жатве осенью и мёрзнуть зимой? А ведь так там, скорее всего, и будет. В суровом климате скудные урожаи, и для прокорма одного воина или грамотея нужно гораздо больше простых землепашцев, чем в тёплом и обильном Средиземноморье, в котором мы уже и сейчас устроились неплохо. Конечно, Испания — не центр средиземноморской цивилизации, и иберы — дикари ещё те, но благодаря влиянию финикийцев и греков и на этих не романизированных ещё дикарях уже появился некоторый налётец цивилизованности.

Конечно, ещё лучше был бы какой-нибудь культурный центр — большой город с водопроводом, канализацией, общественными банями и частными купальнями, но не всё ведь сразу. На жизнь в мегаполисе ещё заработать надо, да и гражданство здесь — вопрос не пустяковый. Римское нам едва ли светит, его и их собратья-латиняне ещё не имеют. Латинское, правда, не хуже — плевал я на «дискриминацию» в допуске к выборам римских власть предержащих, но и его получить нелегко. Да и не тот ещё центр культуры этот Рим, чтобы туда рваться, хоть и перспективен в отдалённом плане. Афинское гражданство тоже вот так вот запросто не получишь, как и гражданство других греческих полисов, да и не самое лучшее место сейчас та Греция — не без помощи того же Рима. Гадес же, например, тоже город очень даже неплохой, а в мятежах он не участвует и репрессии от римлян ему не грозят, да и Тарквинии в нём — люди не последние, и с гражданством, надо думать, подсобят. Или, допустим, тот же Сагунт. От погрома войском Ганнибала он уже оправился, вместо убитых и проданных в рабство греков его теперь населяют в основном иберы, так что гражданство там получить легче, а сам город по культуре так и остался греческим со всеми вытекающими. И тоже, вроде, в бунтах с последующими репрессиями не замечен. Вот в таких примерно местах и надо тут пускать корни и остепеняться — всем вместе, держась друг за друга. Ведь мы ближе друг другу, чем любой из аборигенов этого мира — ну, за исключением, возможно — со временем, конечно — некоторых аборигенок. Вот, вроде этой турдетаночки-акселераточки, например…

А означенная акселератка — всё равно, что мысли мои читает:

— Я слыхала, что ты смог наладить на руднике выплавку чёрной бронзы. Люди, которые умеют решать трудные проблемы, ценятся высоко. Их мало, и если ты добьёшься, чтобы твой раб справлялся с этим и без тебя — тебя ОЧЕНЬ щедро наградят и переведут в Кордубу, и уже не простым воином. А может быть — и в Гадес. Там тоже нужны такие люди. И там живём мы, — и снова она плотненько касается меня своими округлостями, да ещё и плечико разворачивает так, что касается меня и другой выпуклостью, которая у неё помягче плечика…

— Велия, где ты опять пропадаешь?!

— Иду, мама! — вставая, она «случайно» проводит тугой ягодицей по моему плечу и еда заметно улыбается, чертовка!

Начальство наше тоже времени зря не теряло. Допросив с пристрастием мечтающих о лёгкой смерти пленных, оно развязало им языки и узнало поболе нашего. Староста их деревни — опознанный среди убитых — возглавлял мятежное ополчение своих пейзан и в этом качестве — в теории — подчинялся кармонскому Луксинию, одному из вожаков мятежа. На практике же, как и следовало ожидать от «партизанской» вольницы, староста действовал по собственному усмотрению и врагов от друзей, а тем более — от нейтралов, отличал весьма произвольным образом. Прекрасно зная цену своему крестьянскому воинству, на настоящих вояк он старался обычно не нападать. Не напал бы, скорее всего, и на нас сегодня, если бы не финикиец. Дагон появился у них дней пять назад, приведя с собой пару десятков беглых рудничных рабов — силу более, чем скромную и — в военном отношении — ничем не лучшую, чем пейзане старосты. Но сам финикиец оказался в военном деле весьма сведущ и внушил тому изрядное уважение — пару дней назад с его помощью совершили удачный набег на одну из не участвовавших в мятеже деревень близ Кордубы. И теперь, когда Дагон предложил встретить и уничтожить внезапным нападением небольшой воинский отряд, суля ценную добычу и щедрую награду от «очень больших людей» за нескольких пленников, которых он укажет — староста прислушался к его совету.