Арбалетчики князя Всеслава

Идти по бабам было, конечно, уже поздно, да и разморило всех после мытья — нам, вдобавок, пришлось озаботиться тем, чтобы при смене тряпья — грязное рабыни Ремда забрали у нас постирать — некоторые из наших вещей не попались на глаза аборигенам. Справились мы с этим, отвлекая их внимание по очереди — мне пришлось занять их рассказом про Гасдрубала Барку — незадачливого брата Ганнибала — и яблоки, в который я сходу переделал бородатый анекдот про «план завтрашнего наступления дивизии» из детской чапаевской серии. Тут, конечно, добрая треть прикола пропадает, если ты не смотрел старый фильм «Чапаев» со сценой, где лихой комдив с помощью картошки разъясняет Фурманову, где в тех или иных случаях должен быть командир, но туземным камрадам хватило и оставшегося.

Утром, после завтрака, нас, конечно, не сдержала бы уже никакая сила, но никому и в голову не пришло подобного сумасбродства. Дать истомившейся солдатне выпустить пар со шлюхами — кто ж посмеет покуситься на святое! Когда мы ломанулись со двора в город, нас сопровождали шутки домочадцев Ремда и полезные советы, в доброй половине которых мы, впрочем, не нуждались. Например, о том, что дома шлюх отмечены красной тряпкой на двери, я уже знал и без чужих подсказок. Этот обычай по всей стране одинаков, и точно такая же была и на двери Астурды. Основная масса рванулась туда, где такие тряпки висели повсюду, указывая дешёвые бордели с рабынями — ага, «улица красных фонарей», я же поискал индивидуалку поприличнее — из тех, которые берут полшекеля за ночь, зато уж точно не наградят — в нагрузку к удовольствию — никакой хренью вроде триппера. Город есть город — хватало в нём и таких, так что долго искать подходящую не пришлось. А поскольку речь шла не о ночи — какая ночь, когда день только начался — то и обслужила она меня с хорошей скидкой — не за полшекеля, а за четверть.

Выпустив пар, я прогулялся с Нирулом на рынок, где вскоре встретили и начальника рудника — тот ухмыльнулся и с таинственным видом поманил меня пальцем.

— Подожди пока тут, — сказал я парню и последовал за «компаньоном». Результатом стало знакомство с купчиной, давно уже покупавшим у того «левые» камешки. По совету начальника рудника я продал ему только самый мелкий, пополнив свой кошелёк лишь семью шекелями, но совет был разумен. Во-первых, никчему было сбивать устоявшиеся цены, да ещё и привлекать ненужное внимание, а во-вторых — торговец, понявший, что приобретает постоянного клиента, тоже подтвердил это — в приморских городах вроде Гадеса или Малаки они стоят раза в полтора дороже, а за морем — в Карфанене, например — и во все два. Понятно, что туда мы специально для сбыта «левака» не поедем, но мало ли, как судьба сложится? В Гадес она меня вполне может привести, а в полтора раза — тоже не хрен собачий…

С рынка Нирул повёл меня к своему отцу, у которого мы и пообедали. За обедом обговорили будущее парня, чем кузнец остался весьма доволен. Поговорили и об оружейном деле, на котором мужик, как говорится, собаку съел. Осмотрев мой меч, он сказал мне, что его рукоять — кельтиберская, но это новодел вместо износившейся старой, а вот клинок — гораздо старше рукояти, лет пятьдесят ему, как минимум, и он — турдетанский. Несколько длиннее кельтиберских и более «треугольной» формы, унаследованной ещё от бронзовых мечей предков турдетан — тартессиев. И это очень хороший меч — клинок почти не сточен и полностью сохранил исходную форму.

Вот взять, к примеру, тот же ксифос греческих гоплитов — почему его клинок «листовидной» формы, то есть суженный у рукояти? Да от переточек постоянных! Сталь у большинства мечей мягкая — твёрже и пружинистее она становится после долгой холодной ковки, но это слишком дорого для большинства. А удары далеко не всегда удаётся принять на щит, часть приходится и на клинок у рукояти, вот и стачивается он в этом месте при выведении зазубрин. Совсем не таковы новенькие ксифосы, что только из кузницы.

Так же стачиваются и фалькаты, скопированные с этрусских кописов и греческих махайр. Для конного это хорошее оружие, а вот для пешего удобнее прямой меч. Но конными воюют те, кто побогаче, и им подражают остальные — ему, например, практически одни только фалькаты и заказывают. Вот римляне — не дураки. Фалькату Сципион разрешил своей кавалерии, но пешим легионерам — только прямой кельтиберский меч.

Нирулу я дал «увольнительную с ночёвкой», и они с отцом пошли улаживать свои дела с родителями зазнобы парня, а я снова прогулялся по рынку, приглядываясь и прицениваясь. Но поскольку моему рабу уже относительно недолго оставалось быть таковым, а я уже успел привыкнуть к статусу простого иберийского рабовладельца, меня невольно потянуло понаблюдать за торговлей «говорящими орудиями». По военному времени их тут хватало, и продавали их недорого. Ну, по сравнению. Где-нибудь в Греции простой раб стоил бы в среднем, как мне говорили, около двухсот драхм, то есть в районе сотни шекелей. Здесь же за таких просили от двадцати до шестидесяти.