Арбалетчики в Карфагене

— Гы-гы-гы-гы-гы! — прикололись наши.

Естественно, при переводе для Велтура на турдетанский оно получилось не так складно, но он убедился, что закон сформулирован по смыслу верно, а значит — он и есть, тот самый архимедовский.

— А на вашем языке он, значит, в стихах? Это у вас хорошо придумали — так и в самом деле можно научить почти любого. У наших предков тартессиев вообще все законы государства в стихах писались, чтобы их легче запоминать было.

— Ну, мы ж тоже не пальцем деланные.

— А что ты за строительство вокруг виллы затеял?

— Да вот, забор обветшал, надо бы слегка подновить.

— Забор, значит, подновить? Слегка? — Велтур, конечно, ещё подъезжая к вилле, успел разглядеть и ров, и вал, и начавшие уже возводиться стены. — Ты думаешь, ливийцы могут взбунтоваться?

— Ну, и эти тоже. Особенно если нумидийцы нагрянут.

— Не осмелятся! Пока у нас есть армия Ганнибала…

— Вот именно — пока есть…

— Ты думаешь…

— Рим!

Больше Велтуру ничего разжёвывать не понадобилось. С мозгами, эрудицией и природной соображалкой у парня полный порядок. Призадумался, прикинул хрен к носу, въехал и озадачился:

— Когда?

— Бог или прорицатель я тебе тут, что ли? Может — через полгода, может — через год, может — через несколько лет, — на самом деле я и без всякой конспирации знал только о самом факте предстоящих вскоре нумидийских набегов на владения Карфагена, но ни малейшего понятия не имел о конкретных датах и местах. — Но вряд ли намного больше. Рим воспользуется первым же поводом для расправы с Ганнибалом, а без него долго ли просуществует его армия?

— И ты спешишь, чтобы успеть наверняка?

— Естественно! Тем, кто не успеет, не позавидуешь…

— Ну, если сюда придёт войско самого Масиниссы, то боюсь, что и твои стены не очень-то помогут тебе.

— Да, в этом случае надо будет сразу же бежать в Карфаген. Но я надеюсь на то, что сам Масинисса не позарится именно на эти земли — южнее и юго-восточнее есть земли побогаче. Я опасаюсь самостоятельных банд нумидийских родов. Помнишь, что недавно творилось в Испании?

— Ясно. Да, от таких банд можно уже отбиться и отсидеться за твоим «забором». Надо бы и мне поговорить с отцом…

— Обязательно поговори. Его вилла побогаче, и уж на неё разбойники позарятся скорее, чем на мою.

Поболтали, как водится, о политике, о жизни, о хозяйственных делах. Кое-как, сам то и дело консультируясь с Наташкой, растолковал Велтуру суть этой своей задумки с шелководческой фермой, строительство которой он заметил во дворе. Она ведь абсолютно незамысловата, если разобраться. Дикие гусеницы шелкопряда ползают по дубам и жрут листья везде, где им только заблагорассудится. Тех, что на виду, лихо склёвывают птицы, и остаются только те, которые забираются в места малозаметные и труднодоступные, где и коконы свои вьют. Ну и вот как их прикажете там разыскивать и собирать в приемлемые сроки? Ведь для нормального производства этих коконов нужны не десятки и не сотни, а многие тысячи. Ну и стоит ли удивляться тому, что у косских шелкоткачей постоянный сырьевой голод? Меня же такая ситуёвина не устраивала категорически, а организовывать скупку коконов по всей стране — и громоздко, и само «ноу-хау» слишком быстро утечёт и распространится среди потенциальных конкурентов. Оно мне сильно надо, спрашивается? Поэтому реальной альтернативы разведению дубового шелкопряда в неволе я не видел, и загородная вилла — как раз наиболее подходящее для этого место. Тут и гусеницы собраны в одном месте, и от склёвывания птицами защищены, и кормом обеспечены до отвала, и коконы свои вьют кучно, а не ныкают по щелям, что облегчает и ускоряет их сбор.