Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера

После того как солдатам более подробно рассказали о предстоящей операции, получившей название «Гриф», тех из них, кто выразил сомнение в связи с действиями в американской униформе, заставил молчать оберштурмбаннфюрер СС Хадик. Он пригрозил, что «приказы фюрера будут выполнены без вопросов и что любого, кто решит не согласиться, приговорят к смертной казни» {284}. Еще одним тяжким ударом по боевому духу солдат стали ампулы с цианидом, «спрятанные в дешевую зажигалку».

Люди из подразделений СС почти поклонялись Скорцени как супергерою после его подвигов в Италии и Будапеште, в то время как он относился к ним «откровенно по-дружески» {285}. Один из них написал позже: «Он был наш пиратский капитан» {286}. По всему лагерю ходили слухи о том, в чем состоит их истинная миссия. Некоторые считали, что они примут участие в воздушной операции по захвату Франции. Сам Скорцени позже утверждал, что поощрял версию, будто определенным группам будет поручено отправиться в Париж и похитить генерала Эйзенхауэра.

Боевая группа Скорцени включала отряд коммандос – группу «Штайлау» и 150-ю танковую бригаду. В группу коммандос Скорцени отобрал 150 человек из 600 англоязычных. Размещенные в основном в джипах и одетые в американскую форму, они включали в себя группы по разминированию, чтобы взрывать боеприпасы, склады топлива и даже мосты; разведгруппы для разведки путей к Маасу и наблюдения за войсками противника; другие группы должны были повредить американские линии связи, перерезая провода и передавая ложные приказы. В каждом джипе сидели по четыре человека; это было ошибкой, поскольку сами американцы редко загружали столько людей; у каждой команды был свой «спикер» – он лучше всех понимал американские идиомы. Немецкие солдаты в американской форме, ожидающие наступления на своих джипах, явно нервничали. Пытаясь их успокоить, офицер из штаба бригады сказал им, что «по немецкому радио объявили, что американских солдат в немецкой форме захватили за немецкой линией фронта и что… к ним проявят снисхождение, и с американскими солдатами будут обращаться как с военнопленными» {287}.

150-я танковая бригада была гораздо сильнее. С учетом вспомогательных подразделений она насчитывала почти 2000 солдат, десантный батальон, две танковые роты с «Шерманами» и плохо замаскированными «Пантерами», роты моторизованной пехоты, тяжелые минометы и противотанковые орудия – на случай захвата одного из мостов через Маас в Андене, Юи или Аме {288}. План состоял в том, чтобы опередить танковые колонны, как только они дойдут до плато Высокий Фенн на линии с городком Спа, выбрав окольные дороги и тропы. Им предстояло прятаться днем, а затем мчаться вперед в темноте, чтобы захватить три моста.

Скорцени также планировал взорвать пять мостов в верховьях Рейна неподалеку от Базеля – на случай, если союзники войдут в Швейцарию, чтобы обойти немецкую оборону на юге {289}. Действительно, 5 декабря Главное командование рассматривало такую возможность, но Эйзенхауэр отверг эту идею. (Сталин за год до этого на конференции в Тегеране призывал союзников наступать на юг Германии именно через Швейцарию {290}.)

С приближением Дня Х название для Арденнской операции изменили: «оборонительное» «Вахта на Рейне» на Herbstnebel – «Осенний туман». Задержки с доставкой топлива и боеприпасов усугубились, и наступление пришлось отложить до рассвета 16 декабря. Для переброски дивизий в районы сосредоточения понадобилось около 1050 поездов; каждой танковой дивизии требовалось семьдесят {291}.

До сих пор обо всем знали только командующие корпусами. Но оберштурмбаннфюрер СС Иоахим Пайпер из 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» понял, что именно затевается, 11 декабря, когда Фриц Кремер, начальник штаба 6-й танковой армии, решил обсудить гипотетическое наступление в районе Айфеля. Он спросил у Пайпера, сколько времени понадобится его танковому полку, чтобы пройти восемьдесят километров ночью. Чтобы дать точный ответ, Пайпер сам взял «Пантеру» и провел испытательный пробег в темноте. Он понимал, что перебросить целое подразделение гораздо сложнее, но и он, и его начальники недооценили одно: состояние дорог и размокший грунт в Арденнах.

В тот же день в длинном кортеже из огромных черных «мерседесов» Гитлер добрался до «Орлиного гнезда», своей западной штаб-квартиры. Его главной заботой было сохранение секретности. Он занервничал, когда бомбардировщики союзников разрушили Дюрен, главный узел коммуникаций, расположенный сразу за стартовым рубежом операции. Перепады настроения фюрера были в высшей степени непредсказуемы: от полного уныния до совершенно безосновательного оптимизма. По словам его адъютанта оберста люфтваффе фон Белова, Гитлер «уже представлял, как немецкая танковая колонна врывается в Антверпен» {292}. На следующее утро Зеппа Дитриха вызвали в бункер фюрера, замаскированный под ферму.

«Готова ли ваша армия?» {293} – спросил его Гитлер.

«Не для наступления», – по слухам, ответил Дитрих.