Арена

Борис прекрасно понимал, что на этой Арене все надежды только на него да на Сашку. Остальные если и внесут вклад в победу, то только незначительный. Девочки вообще вряд ли чем помогут, сомнительно, что стрелы смогут сколько-нибудь серьезно повредить метаморфам, коим и очередь из «калаша» в упор была не более чем раздражающим фактором. Здесь решат дело мечи и топоры.

Поэтому времени на беседы со своим отражением Борис не имел. Внешность менять далатиане умели неплохо, а вот в фехтовании, если отчаянная рубка с использованием тяжеленных алебард могла быть отнесена к этому искусству, освоили лишь самые азы. Силы им было не занимать, только в таких делах сила не важнее умения.

Противник был ловок и быстр, его удары были бы опасны, попади они в цель. Но они не попадали. Далатианин вновь и вновь вспарывал лезвием воздух, тут же расплачиваясь за промах очередной раной. Он постепенно слабел — гораздо быстрее, чем другой, тот, которого в это же время кромсал Максим — раны секира оставляла куда более серьезные, чем тонкое лезвие катаны, и на их «ремонт» у метаморфа уходило куда больше сил.

А уже следующую атаку «Борис-второй» просто не успел отразить — а бронированный ошейник его панциря, сделанный явно не из стали, хотя и мало в чем ей уступающий, не выдержал чудовищного удара.

В том, что именно Михаилу достались двое противников, лично он усматривал великую вселенскую несправедливость. По логике вещей, второго следовало бы отдать Борьке, здоровяк явно умеет махать этим своим чудовищем, которое и топором-то назвать страшно. Так нет же, двое достались именно ему. И, видимо, сие планировалось заранее.

О том, что каждому подобрали противника исключительно индивидуально, Мишка понял сразу. Как только увидел, с кем предстоит драться ему самому. Честно признаться, он с огромным удовольствием махнулся бы с кем-нибудь из приятелей… ну, хотя бы с этим очкариком Максом, который в настоящий момент пятился, тупо глядя на наступающего на него сухонького низкорослого человека в развевающемся кимоно. На вид этому узкоглазому было лет шестьдесят… хотя кто их знает, японцев, сколько им на самом деле лет.

Увы, ни с кем меняться не пришлось, и Михаил остался один на один… точнее, один на двоих со своими персональными противниками… противницами.

Обе девушки были в легких кольчугах, обе вертели в руках легкие длинные сабли, левые руки были прикрыты небольшими металлическими щитами. Толку от этих щитов, пожалуй, будет немного. И обе были без шлемов — и огненно-рыжие волосы, скользящие по металлу кольчуг, казалось, обжигали взгляд.

Когда строй распался, обе «Анжелики» разделились. Одна атаковала Михаила в лоб, и он, выставив глефу и принимая на нее удар легкой на вид сабельки, чуть не полетел на песок — такое было впечатление, что на него обрушилась рельса. Удар отозвался дикой болью в руках — Михаил отпрыгнул, пропуская мимо следующий выпад, но нанести ответный удар не сумел. Рука не поднялась.

— Этого вы от меня и ждете, да? — пробурчал он вполголоса, лихорадочно уклоняясь от свистящих вокруг него сабель и изредка подставляя под лезвия древко глефы. Его порядком беспокоило то, что оружие было немного повреждено — еще пара таких рубящих ударов, и оно переломится.

Где-то за спиной раздался щелчок арбалета и в то же мгновение пронзительный звон металла. То ли выстрел был сделан с высшим мастерством, то ли это просто вышло случайно — последнее, вероятнее, было ближе к истине, но тяжелый арбалетный болт ударил прямо в эфес сабли одной из «Анжелик». Та, похоже, не была к этому готова — и сабля, выбитая из руки, улетела метров на десять в сторону. Из арбалета, в упор — это не шутка.

Позже Михаил признавался Лике, что этот удар он нанес совершенно рефлекторно. Если бы у него было хоть мгновение на раздумье, все сложилось бы иначе. Но руки среагировали сами собой, как будто бы с детства были обучены владению холодным оружием, — и отсеченная в суставе тонкая рука упала на песок…

Неизвестно, чем бы все это для Михаила закончилось, поскольку, увидев дело своих рук, он замер, как парализованный. Все трезвые мысли о том, что перед ним не более чем идеальные копии, напрочь вылетели из головы. Он видел только длинные пальцы с аккуратными ногтями, еще скребущие песок…

И наверное, это оказалось бы последним зрелищем в его жизни, если бы на помощь не подоспела другая Анжелика. Настоящая.

Она, в отличие от Мишки, действительно хорошо владела мечом. Не лучше Трошина и, конечно, не лучше Бориса — но никто другой на этой площадке сравниться с ней не мог. И хотя метаморфы были явно сильнее, умение виртуозно действовать клинком оказалось, в который уже раз, полезнее грубой силы.