Арена заблудших

– Входить в цыганскую кибитку повторно нельзя.

Разговор стремительно превращался в какой-то безумный диалог, в котором чем дальше, тем меньше оставалось логики, но это Кристину не останавливало.

– Почему?

– Потому что тогда ты лишишься либо своего дара, либо рассудка. Обычно последнее. – Графиня встретила непонимающий взгляд Кристины и перефразировала: – Те, кто входит в цыганскую кибитку второй раз, сходят с ума.

– Личный опыт? Или местные страшилки?

– Зря иронизируешь, – ответила Графиня так спокойно, что Кристине стало неловко за свой сарказм. Но хотя ее и хватило на то, чтобы осознать ошибочность своего поведения, спокойно извиняться за него она еще не научилась и потому использовала свой любимый прием – отвлекающий маневр.

– Если второй раз войти нельзя, то кто, спрашивается, докладывает в кибитку новый реквизит? Старый-то, я так понимаю, с собой выносят? – сменила тему она.

– Мы ничего туда не докладываем. То, что внутри цыганской кибитки, досталось нам от прежних циркачей. А им – от тех, кто был до них; эта кибитка путешествует с цирком уже очень, очень давно. Мы входим в нее всего один раз, сразу после появления в цирке. И, предвосхищая твой вопрос, – да, конечно, заходить повторно пробовали. И не раз. Но это никогда не заканчивалось ничем хорошим для того, кто пытался.

Кристина постаралась проглотить недоверчивый возглас и принять услышанное. Если есть фамильяры, лишние люди и грифельные доски, сами пишущие имена циркачей, почему бы, в конце концов, и не быть загадочной кибитке с мистическим реквизитом, который сам прыгает к тебе в руки. Этакая вариация на тему шляпы из Гарри Поттера, определяющая, на какой факультет ты пойдешь.

– Ладно. – Кристина на время оставила тему повторного визита в кибитку, хотя так и не была до конца убеждена. – А что, если мне достанется, скажем, реквизит воздушной гимнастки? Я с гимнастикой вообще не дружу, а ведь за пару занятий этому не научишься.

– Цирк выберет для тебя то, что ты сможешь делать. И если надо, подарит и нужные способности, – заверила Графиня.

– Подарит способности? – недоверчиво переспросила Кристина, хотя совсем недавно напомнила себе, что ничему не стоит удивляться.

Графиня продолжать этот разговор не стала.

– Чем стоять на месте и задавать бесконечные вопросы, лучше зайди уже – и все увидишь сама, – сказала она.

– Удачи! – пожелала Риона, и Кристина нервно кивнула. Ей почему-то казалось, что удача ей очень понадобится!

* * *

Кристина никогда не видела цыганских кибиток, и все же при виде старинной повозки с матерчатой крышей полукруглой формы сразу поняла: это она. Деревянные стены когда-то были выкрашены бордовой краской, а богатая резная «лепнина» позолочена, но сейчас вся эта роскошь изрядно облупилась. На хлипкой, картонной на вид двери красовалась неуместная для нее тяжелая бронзовая ручка в форме кольца, свисающего из пасти льва. Задние колеса размером заметно превосходили передние. Кибитка была крепко прицеплена к бамперу маленького грузовичка и казалась потрепанной экзотической декорацией.

Графиня подошла к кибитке и остановилась, выжидательно глядя на Кристину. Остальные циркачи, держась поодаль, тоже наблюдали за происходящим, и в воздухе чувствовалось напряжение. Оно невольно передалось Кристине – засосало под ложечкой, задрожали руки. И никакие доводы о том, что это всего лишь обычный старый фургон, – что в нем может быть страшного? – не действовали. Снова появилось ощущение надвигающейся беды, до боли схожее с тем, какое Кристина испытала, входя в шатер цирка накануне: стоит только войти – и жизнь уже никогда не будет прежней.

– Ну, давай, – напутствовала Графиня, кивая на фургон.

Внутреннее напряжение нарастало в геометрической прогрессии. Кристина затравленно оглянулась. Циркачи, уже не скрываясь, подошли ближе; они явно собирались следить за ходом событий. Среди них Кристина заметила Мануэля, в его взгляде ей почему-то почудилось не любопытство, а подозрительность, но, когда их глаза встретились, он тут же широко улыбнулся и ободряюще кивнул.

Совсем рядом стоял «обезьяныш» Апи. Не разжимая губ, он напевал все ту же заунывную, протяжную, смутно знакомую мелодию, которую Кристина никак не могла вспомнить. Когда она посмотрела на Апи, он сразу замолчал, а потом неожиданно подошел к девушке и быстро прижался к ее боку, то ли ища у нее защиты, то ли желая ей удачи. А может, прощаясь.

– Возвращайся, – тихо попросил он.

Кристина нервно сглотнула. Она первый раз слышала, как он говорит, и после этого напутствия ей почему-то стало еще страшнее. Но она понимала, что невозможно до бесконечности оттягивать неизбежное. А раз оно неизбежное, то лучше уже покончить с ним поскорее.

Резко дернув за кольцо в пасти медного льва, Кристина распахнула дверь в кибитку и вошла внутрь. Такая легкая и картонная на вид дверь захлопнулась за ней с тяжелым металлическим лязгом, словно решетка тюремной камеры, в которой предстоит отбывать пожизненное заключение.

* * *