Арена заблудших

Потом почувствовала, что ей ужасно неудобно лежать и что-то колется. Включив подсветку на телефоне, она увидела в постели песок.

Вопроса о том, откуда он взялся, не возникло. Если уж на то пошло, это даже смешно, что Джада выбрала такую мелкую, прямо-таки детскую месть. Впрочем, пусть уж такая, чем месть серьезная и взрослая.

Экран телефона медленно тускнел, и Кристина хотела позволить ему погаснуть, но не удержалась. Соцсети ее больше не интересовали, а вот посмотреть фотографии семьи вдруг очень сильно захотелось, и она открыла папку с картинками. Только… почему же здесь столько ненужных фотографий? Столько казавшейся ей важной ерунды, столько бессмысленных селфи, которые она почти никогда никуда не выставляла, – и практически нет фотографий мамы, отца и Кирюши… Как жаль.

Кристина выключила телефон, обняла подушку, подавила ставший привычным тяжелый вздох и попыталась заснуть.

Глава 16

Проснувшись среди ночи, Кирюша снова не увидел Тину в кровати. На этот раз он первым делом проверил балкон, но ее там не было. Кухня и ванная тоже пустовали. Неужели она все-таки ушла? Может, тогда настоящая Кристина скоро вернется?

Кирюша на цыпочках возвращался в спальню, когда заметил, что входная дверь слегка приоткрылась. Мама забыла ее запереть? Или это Тина куда-то ушла и специально оставила дверь открытой, чтобы вернуться никем не замеченной?

Выглянув в щель на лестничную площадку, Кирюша никого там не увидел.

Он вышел и осмотрелся. Лампочка на втором этаже не горела, а она срабатывала на движение. Значит, Тина наверх не поднималась. А может, и поднималась, но уже давно, и лампочка выключилась. А вот дверь возле почтовых ящиков, ведущая в подвал, была приоткрыта. И как только Кирюша это увидел, он понял: Тина там.

Прямо в нелюбимых тапочках-собачках Кирюша подошел в двери в подвал. Подвала он не то чтобы боялся – темнота его не пугала, он знал, что никаких чудовищ в тенях не прячется, ведь монстров не существует, – но очень не любил. Однако ради того, чтобы узнать, кто такая на самом деле Тина, он был готов переступить через себя.

Ступени оказались влажными, и пахло сыростью. Под низким потолком мигала слабенькая лампочка. Где-то в углу кто-то пищал. Может, новорожденные котята бездомной кошки, а может, мыши или крысы.

Кирюша пошел вдоль тянущихся у стены клеток с решетчатыми дверьми. За одними хранились искусственные елки и лыжи, за другими – велосипеды и удочки, а за третьими – банки с соленьями и вареньями и мешки с картошкой; словом, все, что не помещалось в квартирах жильцов.

А потом он увидел Тину. Она опустилась на корточки в самом углу, возле толстых труб с проплешинами ржавчины и, склонившись над чем-то, что-то бормотала. Кирюша не понимал слов, это был какой-то другой язык, но речитатив звучал ритмично, словно Тина напевала какую-то языческую песню. Или произносила заклинание.

Слова постепенно набирали мощь, хотя голос Тина не повышала. В воздухе сгущалось напряжение и даже стало потрескивать, словно вокруг накапливалось электричество.

– Сестры и братья, отзовитесь, – внезапно услышал Кирюша знакомые слова. – Сестры и братья, отзовитесь!

На полу перед Тиной появился небольшой светящийся бледно-голубым купол, на котором тут и там вспыхивали и гасли желтые искры, а внутри что-то темнело. Очень хотелось получше рассмотреть, что происходит, но мешала присевшая на корточки Тина. Подходить ближе Кирюша не решился: он не знал, как с ним поступит эта… это существо, когда поймет, что он увидел то, что ему видеть явно не полагалось.

– Фамильяры, только фамильяры, – пробормотала себе под нос Тина. – Что ж, я и не сомневалась.

От резкого броска ее руки Кирюша вздрогнул. И едва подавил вскрик, когда понял, что Тина не глядя поймала крысу. Подняла ее над куполом, взяла обеими руками – так, словно собиралась сломать пополам.

– Значит, придется будить яггера, – сказала она то ли крысе, то ли себе под нос и снова начала напевать ритмичный речитатив из незнакомых слов.

Крыса пищала и дергалась, пытаясь вырваться из хватки. Речитатив ускорился, и Тина начала делать такие движения, словно выжимала мокрое белье.

Писк превратился в визг, а потом затих. На светящийся купол закапали темные капли. Там, где они падали, по голубоватой поверхности шла рябь, раздавалось шипение и поднимался легкий дымок. А вскоре на поверхности вспыхнуло несколько ярко-черных огоньков.

– Прекрасно, – довольно протянула Тина.

Кирюша медленно попятился. Что бы тут ни происходило, оно подходило к концу. И ему лучше убраться отсюда, прежде чем Тина его заметит.

Холод пробрался под пижаму, ноги в теплых тапочках-собачках замерзли, по всему телу ползали противные мурашки. Кирюша бесшумно – спасибо нелюбимым тапочкам – пронесся мимо клеток с елками, выскочил на площадку, больно задев плечом открытую дверку одного из почтовых ящиков, вбежал в квартиру и едва подавил желание захлопнуть дверь, чтобы не впустить Тину. Но ее закрытые замки не остановят.