Арфеев

Первой тишину нарушила Эльвира. Слабая хрипота слышалась в её голосе, когда она начала говорить:

— Вы что себе позволяете? Вы… — слова застряли где-то в горле, так что ей пришлось откашляться, чтобы продолжить. — Вы вышли в туалет за этим?!

Искреннее изумление кричало в её глазах, которым непонятно как удавалось не выпадать из орбит. Рот широко раскрылся, а челюсть напрочь отвисла, и картина эта могла показаться комичной, если бы её не омрачил сотрясающий тело жар. Рома почувствовал, как начали неметь пальцы, но тут же приказал себе не обращать на это внимания и сохранять спокойствие. Сейчас судьба играла с будущим Насти в опасные игры, и если Рома сумеет сохранить невозмутимость, то вытащит тот козырь, что принесёт им победу.

Победу, после которой можно отдохнуть.

Хоть его щёки и залил яркий багрянец, а кожа на лице блестела от пота, всё же взгляд карих глаз оставался уверенным, с убивающим спокойствием оценивающим ситуацию. И когда он сцепился с мутно-зелёными, Рома улыбнулся:

— Эльвира Рафаэльевна! Неужто вы успели соскучиться по нам? Мы просто решили взять небольшую паузу и перевести дух, пока…

— Не держите меня за дуру, Роман. Терпеть этого не могу. — Злость ясно слышалась в её голосе, и на мгновение — на одно короткое мгновение — верхняя губа поднялась в чём-то, отдалённо напоминающем оскал. — Думаете, по вам не видно, чем вы тут занимались?

Рома взглянул на зеркало, стоящее прямо перед ними и занимавшее площадь чуть ли не всей стены над раковинами. В отражении он увидел обнажённую спину Насти, лишь слегка прикрываемую чёрными лямками бюстгальтера. Увидел свои ключицы и почти полностью расстёгнутую рубашку, открывающую вид на рельефные, блестящие от пота мышцы. Зеркало показало ему собственное раскрасневшееся лицо и тяжело дышащую грудь, что медленно поднималась вверх и опускалась вниз. Вдобавок ко всему присоединилась расстёгнутая ширинка, застегнуть которую Рома забыл ещё после посещения «Деда Засоса».

Он закрыл глаза, выдохнул нагревшийся в лёгких воздух и вернулся в реальность. Стены молча стояли и взирали на него, тихо перешёптываясь меж собой и неслышно хихикая. Весь мир, вся вселенная сузилась до этого туалета, уместившись в чистых белых плитах.

— Да, мы перепихнулись. — Его голос казался незнакомым ему, но всё же это был голос уверенного в себе человека, знающего, что делает. И именно то, с какой неспешностью слова выстраивались в предложения и срывались с губ, успокаивало и заставляло продолжать. — У всех актёров да и вообще творческих натур есть свои прибабахи в голосе, сами же знаете.

— Да, — Эльвира взирала на Рому снизу вверх, внимательно изучая каждую его морщинку. — Да, я знаю. У вас аж целых несколько прибабахов, я погляжу.

Смех вырвался из-под мигом появившейся улыбки, и хоть он был довольно натянутым, Роме удалось им слегка разбавить обстановку. Он продолжал смотреть Эльвире — этой женщине-ужас, сидящей за чёрным лакированным столом как за троном — в глаза и с удовольствием отметил, что в ответ на его улыбку (на его коронную улыбку) уголки её губ слегка дрогнули и волей-неволей, да потянулись вверх.

Что бы ни происходило с организмом, энергетика уверенности вокруг него скрывала внешние признаки и обезоруживала тех, кто всматривался в две бездонные ямы в обрамлении тёмно-карих радужек.

— Это наша антистрессовая терапия, ничего более. — Он начала застёгивать пуговицы на рубашке. По одной, двигаясь от нижних к верхним. — Знаете, при оргазме в мозг поступает бешенное количество эндорфинов, то есть гормонов счастья. А мы хотим, чтобы вы видели сейчас только счастливых людей, так что можете не благодарить нас, Эльвира. Мы заряжены позитивом и готовы поделиться им с вами. — Не застёгнутой осталась лишь самая первая пуговица, где слегка выглядывала часть выпирающих ключиц. Сама рубашка плотно прилегла к телу и облепила собой грудные мышцы Ромы, заставив их выглядеть более объёмными и рельефными. Торс его приковывал к себе взгляд подобно магниту — крепкому и не отпускающему. Рома еле видно усмехнулся, когда увидел, как маленькие глазки за оправой очков скользят по его телу, пока их владелица не отдаёт себе отчёт в том, что делает.

Когда их взгляды снова встретились, лёгкий намёк на краску проступил на щеках Эльвиры.

— Простите, если поставили вас в неудобное положение. Сами понимаете — юность, гормоны, любовь. Но я надеюсь, данный инцидент никак не повлияет на наше прослушивание? То есть, мы продолжим в том же духе?