Аргентинец поневоле

Бесполезно пытаться подчинить себе гаучо, не учитывая главных черт характера этих людей, зато тот, кто усвоит их и умеет вовремя показать это, сделается любимым начальником гаучо — он может руководить ими и делать с ними то, что захочет.

Таков был Рохас, нынешний глава партии федералистов провинции Буэнос-Айрес. Выбрав его своим потенциальным главой, партия уже считала себя победительницей, хотя она только собиралась покупать эту победу над своими политическими противниками ценой чести и свободы своего отечества, о чем она очень хорошо знала, когда передала страну в руки настоящему степному бандита, махровому кулаку, тщательно маскирующегося под пролетария, который рано или поздно должен был растоптать копытами своих диких лошадей те права, которые эта партия пыталась осуществить в федеральной системе Аргентины.

Одним словом, федералисты не были обмануты, тем более, что они прекрасно знали Рохаса, с пятнадцати лет. А будучи еще шестнадцатилетним мальчиком, этот непокорный сын был постыдно изгнан своей семьей. Как известный смутьян и мудрец. Но он вернулся преображенный!

С помощью такого рода средств, как я сейчас наблюдал, и подражая в своей одежде и поведении гаучосам, он приобрел в стране безграничную популярность, а вместе с тем и деспотическую власть. Это был царь и бог в краю гаучо.

Один попутчик в дилижансе уверял меня, что какой-то человек, совершил убийство, и когда его арестовали, на вопрос о причине преступления бесхитростно ответил: «Он непочтительно отозвался о генерале Рохасе, и я убил его». К концу недели этот убийца уже был на свободе. Без сомнения, это было сделано приверженцами генерала, а не им самим.

Тут еще надобно вспомнить, что после ухода испанских войск приграничные форты опустели. И конные индейцы пампы стали проводить дерзкие рейды в глубь провинции Буэнос-Айрес. В поисках скота, лошадей и женщин. Так что сейчас жителям провинции приходилось полагаться только лишь на свои собственные скромные силы.

А Хуан Рохас как раз и прославился законами, которые завел со всей силой своего таланта в личных эстансиях, и дисциплиной, которую установил среди нескольких сотен своих людей, так что те успешно отражали все нападения индейцев.

Ходит множество анекдотичных рассказов о том, как круто проводил Рохас в жизнь свои законы. Один из законов гласил, что никто, под страхом заключения в колодки, не должен носить с собой ножа по воскресеньям, потому что в этот-то день и идут главным образом игра и пьянство, приводящие к ссорам, которые из-за распространенной здесь привычки драться на ножах часто имеют роковой исход.

Как-то в воскресенье в эстансию молодого Рохаса приехал с визитом губернатор провинции в парадной форме, и сам Хуан поспешил ему навстречу, как обычно, с ножом за поясом. Управляющий тронул его за руку и напомнил о законе; тогда, обратившись к губернатору, он сказал, что очень сожалеет, но вынужден пойти в колодки, и до тех пор, пока его не выпустят, он не хозяин даже в собственном доме.

Спустя некоторое время управляющего уговорили отомкнуть колодки и освободить владельца поместья, но, как только это было исполнено, тот обратился к управляющему со словами: «Теперь ты преступил законы, поэтому должен занять мое место в колодках».

Надо ли говорить, что подобные поступки приводили в буйный восторг гаучосов, у которых сильно развито чувство собственного достоинства и своего равенства с людьми других классов?

Я уже говорил, что сейчас богатый асиендеро Рохас не имеет официальных титулов и чинов, признанных диктатором Лавалье, за исключением выборного командира местного ополчения и претендента на пост главы провинциальных федералистов? И то главным претендентом на пост главы федеральной партии в стране в целом являлся беглый отставной вице-президент Алехандро Лопес.

Рохас же был провинциальным партийным бонзой и только запасным вариантом. И опасаясь недружественного визита конницы диктатора Лавалье он и собирал в поместье множество своих верных людей, чтобы суметь при случае отбиться.

А опереться Хуану есть на кого. Клан Рохасов сумел объединить под своим крылом богатейшие родовитые кланы столичной провинции: Эзкурра и Осорнио. К ним примыкали множество землевладельцев поменьше, типа Дель Кампо и прочих, которые считали Рохаса своим знаменем. Нужен был лишь толчок. Чтобы лавина сорвалась и пошла на Буэнос-Айрес.

Первым делом, чтобы вызвать интригу, я без всякого стеснения тайком переоделся за конюшней. Сменив свой запыленный дорожный костюм на свежий наряд из будущего. Благо ткани с применением синтетики не очень помялись. Вот теперь — совершенно другое дело. А по одежке встречают!

Затем, я поспешил в главный дом богатого поместья, двухэтажный особняк кремового цвета, так и сверкающий своими застекленными окнами и верандами в стиле любо-дорого, что напомнил мне старый стишок.

На Большой Садовой

Стоит дом здоровый

Живет в доме наш брат

Организованный пролетариат.

Только тут жил не пролетариат, а сиятельный «вождь мирового пролетариата».