Аргиш

– Что? Совсем? Доставать надо.

– Да поймал я его! – Колька всё не мог успокоиться. – Мы когда в воду попрыгали, лодка накренилась, а он сверху лежал – вот в воду вслед за нами и съехал. Я его рукой уже в воде подхватил, потом ногой ко дну прижал, чтобы не унесло. А когда стало понятно, что лодку удерживаем, – я его достаю, в воде-то он ничего – лёгкий, а из воды в лодку перевалить не могу. Воды набрал, сука! Неподъёмным стал. Так по воде вместе с лодкой и волокли к берегу. Вон лежит…

Рюкзак лежал у самой кромки – мокрый, грязно-серый, сам похожий на камень.

– Ещё потери есть?

– Да нет вроде… Лодка воды черпанула – надо посмотреть, что промокло.

Дальше-то что и как?

– В любом случае – обноситься придётся. Лодки надо разгружать. Переоденьтесь в сухое. Я пойду гляну, что там за завалом.

– Сам бы тоже переоделся.

– После! Вроде пока не очень замёрз.

Вадим сидел на камне, обхватив колени руками. Смотрел на клокочущую волной и пеной ванну у основания скалы.

Андрей вытащил из лодки рюкзак и положил возле его ног.

– Переоденься в сухое.

Вадим не отреагировал.

– Ладно тебе… Всё плохое уже позади. Сейчас обнесёмся и поплывём дальше. Переодевайся.

– Колька! – заорал, повернувшись в сторону копошащихся возле лодки мужиков. – Колька!

Спирт бавьте! Согреться надо.

Вадим медленно стягивал сапоги – мокрые, словно к ногам прилипли.

Ошарашенность от пережитого не проходила.

Казалось… вдруг неожиданно и резко перенёсся в другой мир.

Так раньше учили плавать – заботливый папаша выбрасывал ребёнка за борт лодки и следил, как будет выплывать, – мелькнуло на краю сознания. Нет, здесь не так. Папаша сам оказался за бортом и тоже мог не выплыть. Кто тогда наблюдал? Кто выбрасывал?

Что-то поменялось.

Не мог сформулировать. Проносилось мимо отрывочными сполохами: знакомая комната, стол, компьютер, стрелялка красочная, отец – не важно, рядом или где-то там… мама… Вот он, этот шар, эта обволакивающая плёнка, кокон, в котором существуешь. Что может произойти? Да ничего страшного. Заболел? Набегут, помогут, вылечат. Ты – в коконе! Завёрнут в привычную уютную жизнь, в заботу и любовь близких.

Враз поменялось – порвалась защитная плёнка, рассыпался кокон, словно его и не было.

Река расставила всё по своим местам.

Есть только ты. И ты – один. Ты – сам за себя. Неоткуда ждать помощи. Отец – такой же одиночка. И друзья его взрослые… Все они – выживающие.

Место! Это место такое. Им здесь не надо находиться. Это место не для них.

Холодно, а капли пота на лбу. Отёр ладонью.

Исчез морок.

Судорожными движениями стягивал мокрую одежду.

У ног – в мелкой заводи между камней – вода дышала, мерно подымалась и опадала.

Мимо с глухим шумом нёсся поток – через секунду ударит о скалу, закружится в чёртовой карусели, вскипит от ярости, наткнувшись на преграду, и с утробным воем нырнёт вниз – сжатый, пролетит, проползёт, сдавленный камнем, вырвется наружу и раскинется широко и вольготно, празднуя победу преодоления.

Андрей сбоку по расселине перевалил через завал. Спустился по груде камней чуть ниже и остановился.

Вода вырывалась из-под скалы на удивление ровно – словно из голышка перевёрнутого кувшина. Поток не растерял свою мощь, но успокоился, не ярился, не вскипал бурунами.

А впереди…

Смотрел, и дух захватывало от открывшегося простора.

Река! Река кромсала, прорезала плоскую каменистую тундру свинцовым лезвием воды.

Уклон рельефа резко менялся, образую подобие громадной ступени, постепенно выполаживавшейся внизу. Ещё метров триста поток скользил, виляя и уворачиваясь от навороченных тут и там скальных обломков, и, вырвавшись на пологий участок, разливался вольготно.

И каньон распахнулся. Нет, не стал меньше – стал шире, как-то сгладился. Обточились дождём и ветром стены – стали положе. Распадки, заросшие тощим кустарником с примесью деревьев, поднимались вверх по склону. Появились пустынные отмели по берегам.

И вся эта панорама подёрнута белёсой дымкой, словно фотография нечёткая.

Стоял, смотрел, опираясь выставленной ногой о камень, и вдруг вспомнил, как ехал сюда умирать. Когда был там… в заваленном снегом городке, как мечталось… придумывал одинокими ночами красивый уход из жизни. Вот то, что ты хотел! Шаг в сторону, в поток, немного воли – и всё кончено. Хочешь?

Глупость! От начала и до конца. Жить хотелось как никогда.

Ощущал своё тело – худое, замёрзшее, но готовое двигаться вперёд, тащить груз, грести, падать от усталости и забываться мёртвым сном.

Чувствовал тело, но не чувствовал в нём болезни. Болезнь осталась там… в заснеженном городке, в московской квартире за пыльными шторами. Она затаилась в ворохе бумажных распечаток анализов и стопке рентгеновских снимков. И пусть себе… Там ей место.

Здесь всё другое. Здесь другое измерение. Здесь – жизнь!

Лодки решили не сдувать. Втроём, карабкаясь по каменному отвалу, перетаскивали через завал.

Следом Колька, как муравей, – туда-сюда – подтаскивал вещи.

Согрелись. Пока Андрюха ходил на разведку, Виталик умудрился вскипятить кружку воды на таблетках – спирт запивали горячим чаем.