Аргиш

Перекат открылся за поворотом. Каньон распахнулся. Плоские глыбы камней, вылизанные потоком, вдоль берега. Посередине полуметровая ступень с выгибом. Вода перед ней разлилась широко и мелко. Течёт ровно, подходит и вдруг соскальзывает вниз, бурлит недовольно, белая пена – размазанным пятном – у подножья.

– А здесь, пожалуй, лодки опять на верёвках проводить придётся.

– Нет. Вон, вроде с того борта слив есть. Если нормально на него зайти, то проплывёшь. В крайнем случае, стоя в воде лодки придержим.

– Посмотрим… Ну давай, пробуй свою снасть.

Вадим встал выше переката. Болотники раскатаны – вода чуть ниже колен, бурлит возле ног.

Оглянулся на Виталия. Тот улыбается с берега, показывает большой палец.

Сбросил пару витков лески – легла мушка на воду, подхватило течением, заплясала красной точкой. Развернул камень с намотанной леской узкой длинной частью по потоку – пошла соскальзывать леска виток за витком. Понесло мушку – не тонет, держится на поверхности воды.

Вот и перекат – перевалила, исчезла в брызгах и молоке пены. Показалась чуть ниже, медленно поплыла по спокойной воде.

Всё. Вадим начал наматывать леску на камень.

Виталий сел, вытянул ноги и закрыл глаза, подставив лицо солнцу.

Хорошо! Сидеть бездумно… А Вадим всё-таки хорош! Вон какой вымахал – худой и плоский. На год моих девчонок старше? Стоит красиво – прямо ковбой. И река ведь красивая! Как-то в предыдущие дни об этом не думалось – тащи, греби, обносись. Ведь красиво до одури. Скалы эти… камни навороченные.

Вадим подтянул мушку, помял в пальцах, отжимая воду. Расправил концы, подул на них.

– Ты три раза плюнуть не забудь! – насмешливо крикнул Виталий.

Вадим аккуратно опустил мушку на воду. Побежала красной точкой к перекату. Нырнула.

Леска дёрнулась. Вадим непроизвольно сделал шаг вперёд. Поскользнулся на камне, присел, чтобы не упасть, вода залила болотник. Не почувствовал. Его не стало. Он превратился в руку, которая ощущает натянутость лески, каждый слабый рывок на её конце.

Осторожно, держа леску в натяг, пошёл к берегу. Надо было спуститься чуть ниже переката и только тогда выводить рыбу.

Виталий суетился рядом.

– Большая? Не сорвётся?

Вадим молчал.

Спустился по камням на метр ниже переката, выбрал мелкое место среди расступившихся камней, куда будет выводить рыбу.

Медленно выбирал леску. Шла натянутой, но легко.

И всё изменилось – в метре от ног вскипел бурун, образовавшийся бешеным изгибом спины рыбы, возникшим на поверхности. Почувствовала мелководье, почувствовала свою смерть. Рвалась! Не сдавалась.

Ещё подтянул, ещё…

Застыла рыба в воде у самых ног. Осталось плавным рывком выбросить на камни.

Медлил Вадим.

Такого видеть не доводилось.

Стояла в воде, растопырив плавники, еле заметно подрабатывая хвостом. Тело рыбы чуть изгибалось, словно пружина, которая накапливает энергию, чтобы затем взорваться бешеным всплеском. От растопыренных плавников до хвоста пробегали цветные сполохи размазанных бежевых тонов – розовый, зелёный, сиреневый.

Дёрнул Вадим. Вылетела рыба на камни. Забилась. Придавил Виталий сапогом.

– Хариус! Сантиметров сорок будет. Здоровый! Ну ты, Вадим, молодец!

Лежала рыба среди камней.

Исчезли цветные переливы.

Блёклая чешуя. Рот судорожно открывается – хватает воздух.

Вадим смотрел.

Исчезла красота рвущейся наружу энергии, движения, жизни. Выдернули из привычной среды – перебросили через границу – оказалась в ином мире, где существовать невозможно, где смерть.

А Виталий завидовал. Поглядывал на перекат, и так хотелось самому пустить мушку по воде, ощутить рывок лески, когда рыба возьмёт приманку, выводить к берегу, на миг почувствовав себя единым целым с рвущейся рыбой, – две силы на концах лески, два бешеных желания – поймать и вырваться.

Вадим словно почувствовал. Не спеша смотал разбросанную по камням леску, внимательно оглядел и расправил мушку.

– Теперь вы? – протянул Виталию.

– Да нет… Ты лови, лови. Я себе сейчас что-нибудь подобное сделаю.

– Я вниз по каньону хочу пройти. Посмотреть, что там дальше.

– Ну тогда ладно. Давай!

День набирал силу. Светило солнце. Застыли тяжёлые белые облака. Текла река, прорезая путь в плоскости тундры.

Время здесь определялось только сменой дня и ночи, пространство же оставалось неизменным. И неестественными, чужеродными казались палатки, поставленные на каменистом берегу, лодки, вытащенные из воды, дым от костра, уходящий вертикально в небо, и уж тем более люди, нарушавшие суетливыми передвижениями сонное оцепенение летнего дня и застывшего постоянства природы. Двое копошились возле палаток. Один – ниже по течению реки – стоял по колено в воде на перекате. И ещё один брёл по берегу неизвестно куда и зачем.

Вадим вернулся только под вечер. Андрей волновался и злился, но старался не показывать вида.

Виталий притащил трёх хариусов. Их пожарили и тут же съели, оставив одного, что поменьше, для Вадима. После каш и макарон свежая рыба показалась пищей богов. Виталий возбуждённо, уже в который раз, пересказывал, как Вадим с помощью самодельной мушки поймал первого, самого крупного.