Аргонавты вселенной

– Нижний кружочек, обозначенный «3i»,– это Земля в тот момент, когда с нее улетела наша ракета. «Bi» – Венера в этот же самый момент на ее орбите. Видите путь нашего астроплана? Он помечен пунктирной линией и соединяется с орбитой Венеры в точке «Ва» – вот тут, выше. Понятно?

Галя кивнула головой, но тут же смутилась: а вдруг все это будет так сложно, что она ничего не поймет? Николай Петрович, заметив ее растерянность, ободряюще улыбнулся:

– Слушайте внимательно – и все поймете. Вы, наверно, уже догадались, почему мы выбрали такой длинный, на первый взгляд, путь от Земли до Венеры, почему мы летим не по прямой линии, которая соединила бы «3i» и, допустим, «Во», а вдоль длинного полуэллипса, обозначенного здесь пунктиром и соединяющего кружки «3i» и «Ва»? Это не так уж трудно понять. Выбрав первый, так сказать, «короткий», путь, мы должны были бы затратить слишком много горючего. А здесь, на втором пути, мы все время используем силу притяжения Солнца, которая, словно сверхмощный двигатель, мчит нас вдоль полуэллипса, как астероид, с каждой секундой приближая астроплан к его цели. Подчиняясь притяжению Солнца, мы летим сейчас в межпланетном пространстве, не приводя в действие ракетные двигатели. Понимаете, сколько мы экономим горючего?

– Ну конечно, Николай Петрович, – живо откликнулась Галя.

– Очень хорошо, – сказал Рындин. – Пойдем дальше. Итак, с того момента, как мы вылетели из земной орбитй, наш астроплан сам как бы превратился в маленький астероид, который несется вдоль полуэллипса «3i» – «Bg», неуклонно приближаясь к орбите Венеры… Вам что-то неясно, Галя? – остановился Рындин, заметив нерешительное движение девушки.

– Нет, нет, Николай Петрович, все понятно. Но как можно было с такой точностью вылететь с Земли, чтобы сразу оказаться на правильном пути, лететь к Венере, как к цели?

– А кто вам говорил, что мы «сразу оказались на правильном пути»? Это чепуха, да-с! При всей точности расчетов и предварительной подготовки смешно думать о том, чтобы вот так – раз, два и готово! – правильно лечь на курс. Прежде всего, почти невозможно заранее учесть ничтожнейшие отклонения от заданной скорости в одиннадцать тысяч пятьсот метров в секунду. А если изменить ее всего на какойнибудь метр в секунду – то радиус действия корабля уменьшится или увеличится на десятки и сотни тысяч километров! Понимаете, что это значит? Представим себе, что на астроплане в момент вылета оказалось немного больше или меньше груза – и скорость сразу изменится, понадобится большая поправка к расчетам. Впрочем, зачем предполагать, когда нам пришлось уже испытать это в связи с некоторыми необдуманными и легкомысленными поступками? Ведь наблюдателям земных постов управления пришлось немало поволноваться из-за того, что курс нашего астроплана внезапно изменился вследствие неожиданной прибавки груза на нашем корабле…

Галя вспыхнула, но Николай Петрович, как бы ничего не замечая, продолжал:

– Это – что касается скорости. А направление? Достаточно отклониться от курса при вылете всего на одну дуговую минуту, только на одну шестидесятую часть градуса, чтобы это маленькое несоответствие выросло при полете до многих десятков тысяч километров. А вы говорите – «сразу»! Тут необходима сложнейшая и точнейшая работа всех земных пунктов управления нашим астропланом – ив Советском Союзе, и в Китае, и в Индии. На этих пунктах работают десятки электронных вычислительных машин. Иначе, без таких машин, никто на Земле не успел бы сделать сложнейшие расчеты нашего полета в космосе. А электронные счетные машины дают результаты своих вычислении почти мгновенно, и так же мгновенно радиоимпульсы, посылаемые с земных пунктов управления, направляют курс астроплана, приводят в действие его ракетные двигатели. Это совсем не так просто, как может показаться… Вся советская наука помогает нам-и техникой, и расчетами, и неусыпным заботливым наблюдением за нами в космосе. Вит как!

Николай Петрович искоса посмотрел на Галю: кажется, девушка поняла.

– Теперь-то уж, конечно, мы, как говорят штурманы, «легли на правильный курс», – примирительно продолжал он, – но стоило это огромной работы там, на Земле. Да… Ну, перейдем к самым простым расчетам, связанным с нашим маршрутом. Продолжая лететь с той же скоростью, астроплан опишет в межпланетном пространстве этот полуэллипс за сто сорок шесть дней и окажется на орбите Венеры. А где же будет в это время сама Венера? Попадем ли мы на нее, как пуля попадает в мишень?.. Это зависит от того, в каком месте своей орбиты была Венера в момент нашего вылета с Земли. Допустим, что она находилась в этот момент в точке «Во». Что произойдет тогда? Земля-то ведь движется по своей орбите вокруг Солнца медленнее, чем Венера. Наша планета обращается вокруг Солнца за триста шестьдесят пять дней, а Венера…

– За двести двадцать четыре дня, – закончила Галя. Это она знала хорошо!