Argumentum ad hominem

– Мы-то думали, заглянешь на огонек, ждали, а ты все как заяц, огородами петлял. Нехорошо, братишка. Невежливо.

Реальными родственниками они, конечно, вряд ли могли быть: ни по масти, ни по прочим отличительным чертам долговязый и сиво-серый Михель не стыковался с крепко сбитыми темноволосыми мужиками разной степени смуглости. Тот из двоих, что выглядел поменьше ростом, так вообще сошел бы со своим загаром за мулата.

– П-парни, я со всем уважением… Пустой сегодня. Только витаминками могу поделиться.

– Кто-то здесь что-то сказал об уважении? А имеет ли право этот кто-то говорить об уважении? Так я тебе скажу…

На Террасах подобные мизансцены тоже практиковались, но больше в качестве развлечения и в основном по отношению к случайно забредшим туристам, потому что все местные знали репертуар главной цирковой труппы наизусть и реагировали вяло.

– Парни, я ж честно…

– Нам тут добрые люди намекнули, что ты сегодня панихидил всласть. Так может, и нас чем угостишь?

Вот в чем дело. Я-то сначала подумал, имеются в виду медикаменты, а на самом деле все гораздо проще. И недостач объяснять не надо: кто ж в точности знает, какое барахло было в опечатанных квартирах? Только тот, кто печати ставил.

– Парни, тут такое дело…

Я снова все испортил, да. И ладно бы, себе, так нет же: впервые в жизни встреченному человеку. И пусть судьба бывшего врача и нынешнего мародера для меня не имеет никакого особого значения, но…

– Да вижу я твоё дело. Усек уже.

Конечно, усек. Ещё на подходе. И если бы чего-то опасался, то так и остался бы в лестничных тенях. А раз рискнул и вышел на свет, значит, все у него в порядке. В том числе и с козырями.

Весь вопрос, какие это козыри. На виду оружия нет, и даже в пальцах ничего не крутят, хотя те же раскидайки отлично вписались бы в общую картину. Огнестрельное? Вероятно, имеется, но опять же – вряд ли вдруг и сразу за него схватятся, уж слишком расслаблены. И очень хорошо в чем-то уверены.

Арьергард? Возможно. За спинами этих двоих мало что видно. В любом случае, поддержка должна быть достаточно мощной, чтобы…

– Давай так договоримся, братишка. На сегодня мы тебя простим, так и быть. Если твоя Беляночка нам отсосет.

Они что, сговорились все, что ли? Или сегодня международный день любителей минета? Что Нуньесы с утра, что эти…

Вот какой тут может быть хороший выход? Куда ни кинь, попадешь в дерьмище. Которое тут, кстати говоря, на полу уж точно повсюду.

Михель затих совсем, видимо, потому что слишком хорошо знал местных гопников, но понятия не имел, чего ожидать с моей стороны. Заводила сладкой парочки от возникшей паузы преисполнился ещё большей уверенности и демонстративно положил ладонь на ширинку.

Можно было бы атаковать в этот самый момент, но стойкое ощущение засады проходить не желало, даже усилилось. Эти двое мне не противники. Просто шелупонь. В лучшем случае, свита. А значит, где-то поблизости…

Ладно. Агрить, так агрить.

– А тебе что, девчонки уже не дают? Или ещё не заслужил?

Мои слова должны были его задеть хоть каким-то боком, но похоже, ударили намного больнее, чем планировалось: мужик чуть не стиснул в кулаке собственные яйца. А с лестничной площадки донеслось ленивое:

– И вечно-то вы сами справиться не можете…

Приближаться она не стала: только вышла из тени и оперлась спиной о дверной косяк, демонстрируя нарочитое пренебрежение.

Юная, совсем ещё девчонка, наверное. Раскрашенная в радугу и тощая, как смерть: штанины узкие, а ноги ещё уже. Про верх, правда, сказать нечего, потому что усеянная заклепками куртка явно с чужого плеча. Под курткой какие-то ленты, банты, перья.

Пугало, в общем и целом. Но насколько оно, в самом деле, страшное, я понял лишь секундой спустя, когда в меня ударило песней.

А ещё чуть-чуть попозже я окончательно допёр, почему ни один инструктор не предупреждал о таком и тем более, не учил взаимодействию с сонгой, по воле случая вставшей на сторону противника. Во время службы эти темы как-то и вовсе обходились стороной, а на любые вопросы можно было получить в ответ разве что уклончивое: не беспокойтесь, вам ничто не угрожает.

Ну да, не угрожает. Пока наушник греет штатная песня. А когда все глухо…

Самым ярким ощущением стало чувство полной и абсолютной беспомощности. Мышцы на миг расплылись киселем, но тут же снова начали напрягаться и сокращаться, только уже по чужой воле. Все, что оставалось их предыдущему хозяину, это с ужасом осознавать происходящее и понимать, что спасения нет.

На анестезию похоже не было, ни в коем разе: все ощущалось предельно ясно, мозг получал извне всю возможную информацию, только обратная дорога словно исчезла. Растворилась и рассеялась.

Меня снесло на пол, больно стукнув коленями. И положило бы совсем, если бы последним отчаянным усилием не выставил вперед ладони. Но дальше пути не прослеживалось. Никакого и никуда.

– А мальчик-то непослушный. Придется отшлепать.