Ариадна Стим. Механический гений сыска.

Мы осмотрели все три логовища. К счастью, брандкоманда доктора Луччевской сумела выполнить свой долг. Мы насчитали двадцать семь сгоревших останков. Столько, сколько людей и сбежало из объятой мором деревни. Вернее, считала Ариадна, а я, не выдержав, быстро ушел из подвала.

Когда та наконец вернулась, я окурил и себя, и невозмутимо вытирающую руки снегом Ариадну дезпатроном, затем не выдержал и зажег новый, повторив процедуру. Потом сделал это еще раз. Лишь после этого мы вернулись в заводоуправление и расположились в бывшей спальне брандкоманды, чтобы немного отдохнуть.

– Ты уверена, что заболевших замуровали снаружи?

– Абсолютно. И не просто замуровали – вы не обратили внимания, что в коридоре была рассыпана известь? Она была нужна, чтобы предотвратить распространение плесени и тем замаскировать логова окончательно. Думаю, офицер, который приехал к Луччевской за несколько часов до ее смерти, рассказал ей именно это.

– Но зачем кто-то попытался выращивать плесневиков? Хорошо еще, что их успели сжечь до того, как они выбрались на волю.

Ариадна провела пальцем по чистому полу.

– Да, это очень хорошо, если их успели сжечь. Виктор, мне очень не нравится это внезапное исчезновение офицеров – Она прошлась взад-вперед, внимательно осматривая комнату.

Вздрогнув почти по-человечески, Ариадна остановилась у стены. Стук металлических шариков – и она выпустила лезвия, принявшись целеустремленно расковыривать небольшое отверстие в дверном косяке.

Миг, и она вытащила что-то наружу. Я пригляделся. Пуля. Вполне подходящая для офицерского револьвера системы Горюнова.

Осмотрев расщепленные доски, я прикинул траекторию. Стреляли снизу вверх, скорее всего – от дальней стены, целясь в дверь или в тех, кто ворвался через нее. Но почему от пола? Разве что нападение было ночью и один из проснувшихся офицеров успел вскинуть оружие?

Тут же мы принялись осматривать пол, и вскоре удалось найти следы пусть тщательно, но не до конца замытых пятен крови.

– Значит...

Мне не хотелось говорить это вслух, но вместо меня сказала Ариадна:

– Значит семеро из трупов в котельной – это сожженные из огнемета военные. Скорее всего, они успели выжечь лишь две камеры, прежде чем кончилась огнесмесь. Потому что, судя по слою сажи, выжигали они там все на совесть. Затем начальник отряда поехал к доктору Луччевской и доложил обстановку. Взял еще огнесмеси. Вернулся, судя по расстоянию, уже затемно, а значит, выжигание третьей камеры отложили до утра. Но. У тех, кто ворвался сюда посреди ночи, были иные планы. Например, увести уцелевшего плесневика и скрыть следы, выиграв этим как можно больше времени.

– Для чего?

– А вот на этот вопрос нам и нужно ответить.

10111

Остаток дня прошел бурно. Оставив сани в монастыре, мы подняли военных генерала Пеплорадовича и всю местную полицию, направив формировать команды для выезда на место убийства. Доктору Чистякову-Скоблинскому был дан приказ готовить новые помещения для зараженных и усилить карантинные мероприятия. Грозов спешно нагнал людей на завод витальных бальзамов, запуская производство на полную мощность. Горожане уже стояли у его заводской лавки, раскупая последние запасы: несмотря на попытку соблюсти секретность, новость о произошедшем пожаром охватила город. В трактире напротив полицейского управления чиновники и извозчики, разнорабочие и рыбаки, дуя на чай, обсуждали найденные трупы. Даже купец Толстобрюков проникся ситуацией настолько, что из личных средств выделил по десять рублей семьям погибших. В общем, все были при делах.

Вернувшись в монастырь, мы проговорили с Ариадной до ночи, пытаясь понять, где могут находиться плесневики и как найти улики. Впрочем, ничего путного пока придумать не удалось, и в конце концов мы разошлись по кельям.

Когда миновала полночь, мне все еще не спалось. Сон убивала тяжелая усталость. Затеплив свечу, я подошел к окну кельи и аккуратно приоткрыл старую раму. Холодный воздух пах весной. Март был на исходе. Мертвый залив, в который обрывался монастырский двор, разливался бескрайней гладью. В свете луны чернела обстроенная куполами циклопическая бронебашня береговой обороны, превращенная в монастырский скит. Было тихо и покойно.

Легкий и нерешительный стук в дверь.

– Я увидела свет. Вам тоже не спится? – Маша, зябко кутаясь в укрывающую ее до самых ног шаль, нерешительно вошла в комнату.

– Да, не до сна. Трудный день. Много о чем надо подумать.

– А ваша механическая подруга? У нее тоже горит свет.

– Она читает. Я сегодня купил ей еще книг. Кажется, ей начинает нравиться. Поэтому не хочу ее беспокоить.

– Это здорово. У меня тоже много книг. Правда, я прячу их от дяди. Под кроватью. Они не очень приличные. Там о любви.

– Вот как? И кто автор?

Маша чуть покраснела. Затем подошла ко мне ближе и прошептала в ухо:

– Тургенев. У него там порой такое…

Лишь титаническим усилием воли я сумел удержать на лице серьезность.

Маша же, явно ожидавшая более яркой реакции на ее литературное грехопадение, чуть поджала губы.