Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

На центральном Амос Ярон, подавив сопротивление палестинских боевиков, вышел к городам Марджаюн и Хасбая, оставив за спиной отряды десантников, продолжающих сражаться за осажденный ими замок Бофор. Затем он сдвинул часть своих сил на восток, чтобы преградить путь палестинским боевикам, начавшим отступать в сторону Бейрута.

Нужно сказать, что боевики ООП оказывали необычайно упорное сопротивление израильской армии, но обученные исключительно диверсионной деятельности, они оказались не в состоянии противостоять хорошо подготовленным израильским солдатам на поле боя. Да и устаревшие советские танки Т-34 и Т-52, находившиеся на вооружении у палестинцев, не могли сравниться с израильскими танками «Меркава» («Колесница»), считавшимися тогда лучшими в мире.

Единственная неприятность возникла на западном направлении, где сирийцы неожиданно вступили в бой, поддержав палестинских боевиков артиллерийским огнем.

Проведя весь день в штабе Северного фронта, Шарон поздно вечером явился на заседание правительства, доложил, что все идет по плану, не забыв рассказать и о первом, пусть пока и не прямом столкновении с сирийцами, которое, с его точки зрения, могло осложнить дальнейший ход операции.

— В принципе, у нас есть две возможности, — сказал Шарон. — Мы можем вступить в бой с сирийцами и, конечно, уничтожим их воинский контингент в Ливане, но это чревато опасностью открытия «второго фронта». Но можно действовать и по-другому — попытаться обойти сирийцев по горам и вдоль моря с севера, прижав к их собственной границе. В этом случае они окажутся практически окружены, и поймут, что самое разумное для них — это сидеть тихо и не высовываться. Таким образом, мы дадим Сирии еще одну возможность отказаться от участия в этой операции…

— Но если мы начнем обходить их с севера, то выйдем за пределы намеченных нами 40 километров в качестве максимальной глубины фронта, — заметил министр Давид Леви.

— Да, тогда нам придется выйти за эти пределы, но ненамного, — подтвердил Шарон.

После долгих прений Менахем Бегин настоял на том, что лучше немного нарушить первоначальный план, чем вступить в открытое столкновение с сирийцами, и Шарон немедленно отправился в штаб фронта, чтобы рассказать Рафулю о принятом на заседании правительства решении. Всю ночь Шарон и Рафуль просидели над картами, планируя следующий день боев, а под утро им сообщили, что бойцы бригады «Голани» взяли замок Бофор — тот самый, с территории которого палестинцы обстреливали Кирьят-Шмону.

Расположенный на горе и хорошо укрепленный Бофор стал символом сопротивления ООП израильской армии — засевшие в нем боевики держались почти двое суток, поливая сверху огнем пытавшихся подобраться к ним израильских солдат. Наконец, проявив незаурядное мужество и самый настоящий героизм, израильтяне ворвались в замок, и началась страшная рукопашная схватка…

Шарона во все эти подробности не посвятили, и он, довольный самим фактом выполнения поставленной задачи, сообщил Бегину о падении Бофора.

Днем 7 июня в сопровождении журналистов премьер-министр Менахем Бегин лично прибыл к Бофору, чтобы поздравить солдат с грандиозной победой. В услужливо подставленные микрофоны Ариэль Шарон заявил, что Бофор был взят без потерь и Бегин с восторгом повторил его слова.

— Это не так! — сказал стоявший рядом с ними командир роты «Голани». — Мы потеряли в этом бою шестерых наших ребят. Лучших из лучших…

Так израильской прессой начала развиваться версия о том, что Шарон и Бегин скрывают от народа истинные потери в операции «Мир Галилее». Нарастая, как снежный ком, слухи об этом начали немедленно распространяться по всей стране.

Тем временем, на второй день войны, 7 июня на западном направлении фронта израильские войска заняли Сайду и, перейдя реку Авали, дошли до Дамура. Группа Януша Бен-Галя после тяжелых боев взяла Джезин и вплотную приблизилась к тому самому шоссе Бейрут-Дамаск, которое Арик осматривал в январе в бинокль с горы Санин. Сирийцы действительно оказались прижаты к границе, но отходить, вопреки прогнозу Шарона, не стали.

Для ЦАХАЛа это был поистине черный день. Подразделениям полковника Ицхака Мордехая пришлось вести кровопролитные бои в лагерях беженцев, расположенных возле Цира и превращенных палестинцами в мощные военные форпосты. Во многих домах этих лагерей засели палестинские снайперы или мобилизованные Арафатом 12–13-летние подростки, обученные владению советским ручным противотанковым гранатометом РПГ-7. (Всего в течение ливанской войны ЦАХАЛ взял в плен около 200 таких подростков, которые потом были просто отпущены на свободу.) К вечеру эти лагеря были заняты, но ЦАХАЛ потерял при их штурме 21 человек убитыми и 95 раненными.

Бойцы Авигдора Кахалани ввязались тем же вечером 7 июня в бой за огромный лагерь беженцев Айн-Хильва. И здесь шли тяжелые уличные бои, причем палестинцы прибегли в них к своей любимой тактике — они выставили в окна домов женщин и детей и, пользуясь этим живым щитом, вели огонь по израильским солдатам, зная, что тем отдан четкий приказ не трогать мирное население…