Ария Маргариты

С пришельцами благополучно пролетели. Но счет-пересчет ступеней винтовой лестницы не давал мне покоя. И тогда, из-за этого чувства поступательности, появился Сизиф. Сизиф — не то Герой, не то бандит и разбойник. Имечко, может быть, и не очень благозвучное для песни (это вам не Жанна!), да и тема — чересчур философская. «Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека», — сказал Альбер Камю, непроизвольно сделавший после своей смерти огромный вклад в дело АРИИ.

Суть выбранной мной для текста истории такова: жил-был Сизиф, самый хитрый из всех смертных и мудрый. В хитрости своей и изворотливости он не уступал богам. И боги наказали Сизифа за его проделки, отправили к нему Смерть, чтобы та отвела богача и лукавца в Аид, царство мертвых. Но Сизиф подстерег посланницу богов и заковал ее в кандалы… Люди перестали умирать, началось, естественно, перенаселение планеты, войны прекратились. У богов крыша поехала, и самый деловой из них — бог войны Арес — сумел освободить Смерть и этапировать Сизифа по местной Владимирской дороге — по — нынешнему; шоссе Энтузиастов — в царство теней. Но Сизиф и здесь сумел перехитрить Зевса и всю самовлюбленную компанию: он приказал своей послушной супруге не предавать его тело земле и не приносить никаких жертв. Командиры-начальники подземного мира, Аид и Персефон, выразили свое неудовольствие таким несоблюдением проверенных веками обычаев. Тут-то Сизиф и уговорил их отпустить его наверх, дабы вразумить непутевую женщину. Очутившись на воле, под милым сердцу Солнцем, Сизиф ударился в загул и не думал возвращаться во мрак и холод. Пил, гулял Сизиф, баловался с девочками… И опять пришла к нему Смерть, и утащила его в царство Аида. Там ему в наказанье выделили персональную вершину, персональную глыбу, которую он лично должен был катить вверх. Но как только его персональный камень достигал персонально выделенной Сизифу вершины, неведомая сила персонально толкала его вниз… И даже облака не могли скрыть ухмыляющееся бородатое лицо Зевса. Сизифу приходилось начинать все сначала…

Альбер Камю препарировал этот миф по-своему. Я попыталась изъять зерно из «Бунтующего человека» и вместить его в терины рамки.

МИФ О СИЗИФЕ

Вечно вверх,
На глазах у всех,
Позабыв про сон,
Катит древний камень.
Цель близка,
И тверда рука,
Но хвалебный хор
Петь не станет…
Нет!
Вниз по склону
Камень мчится вновь к подножью,
Следом — отрешенно —
Молча идет Сизиф.
Камень в наказанье
Вверх опять он двигать должен —
За то, что Смерть стреножил
И заковал в кандалы (один лишний слог).

Припев

(не случился)

Речитатив:

Да, он Смерть победил, заковал в кандалы,
Все бойни, чумные угодья остались пусты,
А может быть, промышлял он разбоем…
Боги решили: он кары достоин,
В пространство без неба
Он катит свой камень,
Он катит свой камень,
Он катит свой камень…

Снова вверх —

На глазах у всех…
Для одних — смешон,
Для других он страшен.
Не лицо — лишь одно пятно.
И что задумал он —
Вряд ли скажет!
Ночь —
Лишь начало,
Солнца нет без этой тени,
В каждом звуке ветра
Спрятан огромный мир.
Если есть вершина
Для борьбы и покоренья,
Вверх без промедленья
Камень вновь
Катит
Сизиф…

В первоначальном варианте музыки, как и в случае со «Штилем», после 1-го припева было место для речитатива. Вы заметили, как щедры и великодушны музыканты до того, как появляются хотя бы первые наметки текста? До записи Полковник аж светился благодушием и щедростью.

— Здесь есть где тебе развернуться, — говорил Теря.

Я и «разворачивалась». Сейчас, произнося это слово, представляю, как меня самое разворачивают в виде широкой ленты с металлическими шипами где-нибудь на шоссе, перед появлением автомобиля кого-нибудь из сочиняющих «арийцев». Маня отпадает. Он не сочиняет, он стучит.

В процессе придумывания новых и новых версий сюжетов для териной песни речитатив то удлинялся, то укорачивался, пока не сгинул вовсе.