Ария Маргариты

Тогда конкретного пересечения «арийской» и «гробокопательской» линий не случилось. Но, видимо, тот Господин Великий Экспериментатор, который сидит наверху, бросил наши фишки не очень да1еко друг от друга. Именно фишки, а не кости (речь идет об игральных костях, а не о том бело-желтом ужасе, который периодически выкладывала из студенческого чемоданчика на стол моя старшая сестра, когда училась в 1-м Медицинском институте — у нас дома частями побывал целый скелет).

Осенью 2001 года немцы выпустили альбом, в котором среди прочих песен черным лжеальбатросом реял «Raven» — «Ворон». Кровожадно цыкая зубом («цыкать зубом» — полюбившееся с детства выражение из эпохального произведения «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких), я впилась мрачным взором в текст, надеясь увидеть абсолютно новое решение вечной темы господина Ворона. Но жестокое разочарование постигло меня: ленивые немцы просто «пощипали» упомянутое выше стихотворение Эдгара По, распевая некоторые его строки целиком, никуда не сворачивая с главного тракта, ни на какую проселочную дорогу.

«Как-то в полночь, в час угрюмый… Утомившись от раздумий…» — так переводил М. Зинкевич. Подстрочник же выглядел следующим образом; «Однажды, когда угрюмая полночь сошла на землю, а я, измотанный и усталый, погрузился в раздумье…». Единственная серьезная правка, которую позволили себе сделать «гробокопатели», сводилась к замене слова «птица» — «bird» словом «priest» — «священ-

ник». «Птица ты иль Дьявол», — говорил герой Эдгара По. «Священник ты иль Дьявол», — пели GRAVE DIGGER. На этом вся революция и заканчивалась. С трогательным сохранением имени любимой девушки, о которой тоскует лирический герой (простите за выражение).

Мыс нашим всадником Апокалипсиса, дождем из камней и сверкающим рубинами глаз Вороном все-таки выбились в «улучшатели», «модернизаторы» и «глобализаторы», не зацикливаясь на трогательной истории с отошедшей в мир иной Леонорой и черной птицей, у которой на все вопросы был заготовлен универсальный ответ: «Nevermore» («Крикнул Ворон: «Nevermore!»…»). Границы крошечного домашнего ада несмелого в своих поступках индивидуума АРИЯ неспешно расширила до ада коллективного, всеобщего…

Вариант 2

Ночью день разорван,
Затянула раны мгла,
Смотрит черный ворон
На меня рубином глаз.

Я не суеверен,

Но мой гость пророчит смерть,
Траур оперенья —
Это траур и по мне.

Из другого мира

Ворон вести мне принес —
Скоро с неба хлынет
Из камней тяжелый дождь.

На коне крылатом

Всадник спустится за мной,
Любоваться адом
И агонией земной.

Свет ищет свет,

Тьму ищет тьма,
Дай мне ответ:
«Кто же здесь я?».

Сорок дней видений —

В Книге Жизни нет меня,
Всадником мгновенно
Сброшен в озеро огня.

Это — смерть вторая,

Раз меня в той книге нет,
Ворон это знает,
Разрывая в кровь рассвет…

Лучше всего пишется по ночам, когда беспокойные старые родители забываются тяжелым сном. Матери снятся горные разломы, Дева Мария, бегущий по пляжу Лаврентий Палыч Берия в костюме, с портфелем в руках, давно умершие родственники, убитые на войне братья.

Просыпаясь, она долго приходит в себя, стряхивает наваждение и заявляет, нагоняя тоску: «Когда я умру, везде по всему дому повесьте мои портреты, чтобы я наблюдала за вами…», Отец никогда не рассказывает о своих снах, лишь иногда он кричит, не просыпаясь, кричит страшно и надрывно. «С такой дочерью еще не так завопишь!» — предвижу я скептическую ухмылку читающих сей труд, но вежливо пропускаю этот скепсис впереди себя в открытую дверь.

Вариант 3