Арина

— Мне ведь бояться, собственно, нечего. Карьера для меня не главное, а от ребенка я отказываться не собираюсь… Можешь передать ей так… раз уж она тебе во всем… доверяет.

— Так если он… народится, наверное, сразу поженитесь, — предположил Жора.

— Нет, этого не будет, — с твердостью в голосе ответил Дмитрий.

— А почему же? — по-настоящему изумился Жора. — Такую жену ищи — не найдешь… Живет в шикарной кооперативной квартире, дочь членкора, так сказать, без трех секунд академика… И пара какая — известный хирург и врач-эндокринолог!.. Любой позавидует!..

— Понимаешь, Жора, мы с тобой по-разному, видно, смотрим на эти вещи, — вздохнул Дмитрий. — Но в таком случае почему бы тебе не жениться на Инге? По-моему, пара будет ничуть не хуже. Оба кандидатами скоро станете, опять же, как ты говоришь, квартира у нее шикарная…

Жора вдруг приостановился, снял очки, зачем-то повертел в руках, будто искал в них какой дефект, и опять надел. С минуту шел молча, потом усмехнулся с ехидцей:

— Ну, ты хитер, Дима!.. Выходит, я… подбирать за тобой должен…

— Это ты напрасно, — без обиды сказал Дмитрий. — Если будет ребенок, я его заберу.

— А вдруг она не отдаст?

— Кори тогда ее, а не меня.

Жора вытер блестевший от пота лоб, комкая в руке носовой платок, напряженно усмехнулся:

— Вот на Люсьен я бы женился…

— Знаешь, Жора, ты не шути такими вещами… — вдруг посуровевшим голосом сказал Дмитрий.

Жора резко отщелкнул недокуренную сигарету точно в урну, которая была от них метрах в трех-четырех, суетливо поскреб прыщавый подбородок и с обидой вроде бы спросил:

— Я, выходит, не стою ее?

— Не знаю, скорее, она тебе не пара… Отец у Людмилки, учти, не академик, а пахарь… мужик…

— Ну, ты не оскорбляй меня!.. — вскипел Жора и, обидевшись, отвернулся, шел долго молча.

Метро уже было совсем близко, и улица заметно оживала. Люди хоть и вяло, не с той, присущей москвичам, торопливостью, но все-таки стекались к нему, а те, что выныривали из прохладного подземелья, наоборот, шустрее обычного прятались в тень от домов и деревьев и затем подолгу ждали автобусов и троллейбусов, которые в знойные дни не шибко спешили.

Пройдя еще немного, они услышали милицейский свисток и увидели, как в конце сквера трое мальчишек в пионерских галстуках и с красными повязками на рукавах подбежали к полной немолодой женщине и пытались схватить ее за руки. Женщина вначале вырывалась, отталкивая детей, но те вскоре вцепились в нее, как клещи, и повисли на руках.

— Воровку, что ли, сцапали?.. — недоумевал Жора.

— Улицу не там перешла, вот ее и заграбастали, — догадался Дмитрий.

— Ты прав, гляди, к милиционеру повели.

— Вот кому надо голову отрывать, а не Яшке! — возмутился Дмитрий. — Горе-воспитатели, черт бы их побрал, на какое дело детишек приспособили. Им сейчас в речке полоскаться, по лесу бегать, а не жариться тут на раскаленном асфальте. Одно дело грачей с поля гонять, огород полоть или, скажем, лекарственные травы собирать, а другое дело взрослых воспитывать. Где это видано, как говорит моя мать, чтобы яйца курицу учили…

— А-а, брось ты, не горячись по пустякам… — безразлично махнул рукой Жора. — Мало ли еще глупостей…

— То-то и оно!.. — не унимался Дмитрий. — Столько дураков развелось, столько они наворочали, что умным только и забот — их завалы расчищать…

У метро они постояли под высокими колоннами, где робко дышал сквознячок, пробиравшийся из открытых дверей станции. Дмитрий тут опять вспомнил про Чижова и попросил Жору почаще к нему наведываться, а коль будет надобность, немедленно звонить. И тот согласно кивал, обещая все исполнить.

IX

В зале было тихо и пусто, пока Катя подстригала последнего клиента, все мастера ушли домой. Только Глеб Романович возился у своего стола, то выдвигая, то задвигая ящики. Было похоже, он что-то потерял. Да еще в подсобке изредка звякала приборами тетя Поля, которая все мыла и чистила всегда с вечера.

— Глеб Романович, что вы там все ищете? — спросила кассирша Валя, которая тоже собиралась домой и стояла у зеркала, поправляя прическу. — Уж не выжидаете ли вы, пока я уйду?

— А вы мне не мешаете, — недовольно буркнул Глеб Романович и опять задвигал ящиками.

Валя пожала плечами, усмехнулась:

— Как знать, как ведать, вы у нас человек скрытный. Вдруг Катю провожать прицелились, час поздний, девушка молодая… Только это жестоко с вашей стороны, я тоже еще в молодых прописана, а мне, выходит, в одиночку топать светит.

Глеб Романович перестал двигать ящики, строго посмотрел на Валю, но сказать ничего не успел. В это время в зал вошел шустрый молодой мужчина, и мастер посчитал, что не стоит при постороннем вступать в перепалку с острой на язык Валей.

— Люди добрые, выручайте, — взмолился вошедший. — Я понимаю, что опоздал, но прошу все-таки подстричь в порядке исключения. Видите ли, я киношник и завтра чуть свет лечу в Монте-Карло.