Арина Великая

– Знаете, Арина, смотрю я на вас, и удивляюсь. Скажите, как вы относитесь к религии?

– Странный вопрос, Николай Михайлович. Да никак! – и Арина, будто что-то вспомнив, небрежно добавила: – Типичный опиум для народа!

– Даже так! – рассмеялся Быстров. – Я как закоренелый биохимик проверил бы у вас уровень мужских половых гормонов.

– Откуда они у меня возьмутся?

– Из коры надпочечников. Как говаривал один мой университетский приятель: «В моче жерёбых кобыл полно тестостерона».

– Забавно. Может, и проверю. Но уверена, дело не в тестостероне. Вспомните Екатерину Великую. Эта императрица – стопроцентная женщина – была в своё время самым выдающимся правителем мира. Её преобразования страны и её внешняя политика были, пожалуй, самыми эффективными в истории досоветской России.

– Сдаюсь! Насчёт Екатерины Второй вы абсолютно правы. Ей, как и царям-мужчинам, позарез были нужны Босфор с Дарданеллами.

Спор утомил Быстрова. В этом словесном поединке он исполнял роль боксёрской груши, роль мальчика для битья. Он не должен был выигрывать бой, он должен был всего лишь устоять. Но Быстров не был уверен, что устоял. И вообще, весь этот странный разговор он провёл, как в тумане. Официант подносил ему какие-то блюда, что-то подливал в его бокал, всё это Николай Михайлович машинально поедал, выпивал… и при этом говорил что-то умное… а фактически ничего не видел, кроме горящих очей Арины-Карины, её зовущих губ и этих точёных пальцев, нервно теребящих белую салфетку.

Официант, угодливо склонившись, положил на стол блестящий подносик со счётом и тихо удалился. Быстров скосился на счёт и оторопел – итоговая сумма превышала его месячный доход.

– Николай Михайлович! – воскликнула Арина. – И не пытайтесь платить. Во-первых, не вы, а я пригласила вас в ресторан, во-вторых, вы пенсионер, а я всё-таки жена олигарха, и, в-третьих, наш разговор в этом вшивом заведении, по-видимому, определил всю мою оставшуюся жизнь, а, может быть, и не только мою. Так что, по большому счёту, вы имеете полное право требовать от меня справедливой платы за консультацию.

– Ладно, давайте сменим тему. Я хотел бы узнать, – голос Быстрова напрягся, – как поживает ваш университетский приятель Олег?

– Не скрою, я ждала этого вопроса. В конце третьего курса я вышла замуж за Григория Никифорова, и наши пути с Олегом разошлись. Он женился на прекрасной девушке, но вскоре его постигло страшное горе: жена умерла при родах, но дочка, прелестная девочка, выжила.

– Бедный Олег! Что ему пришлось пережить!

– Слава богу, пережил. Теперь он занят воспитанием своей Светочки. Его тесть – видный специалист по вопросам информационной безопасности – устроил Олега на работу в своей фирме и предоставил ему все условия для самостоятельных исследований в области искусственного интеллекта.

– Да, я помню, Олег интересовался машинным моделированием разума.

– Не совсем так. Нас тогда не интересовал искусственный интеллект типа автопилота, нас интересовало моделирование человеческого сознания.

– Я согласен, пожалуй, нет задачи интереснее и важнее, чем постижение природы нашего сознания.

Повисло молчание, Арина выжидающе смотрела на Быстрова.

– И всё-таки, – снова заговорил старик, – мог бы я встретиться с Олегом?

– Боюсь, не сможете, – солгала Арина. – Краем уха слышала, что сейчас он где-то на Юге, кажется, на Черноморском побережье Кавказа… Наверное, занят оздоровлением дочери.

Арина не хотела, чтобы Быстров узнал, что ей и Олегу известно об их клоновой природе. Впрочем, Быстров не слишком расстроился. Сейчас он уже не был на сто процентов уверен, что Олег его клон, и потому не мог решить для себя, следует ли ему делиться с приятным молодым человеком своей гипотезой об их генетической идентичности.

«И всё-таки как бы мне хотелось взглянуть на человека, возможно, возникшего из какой-то клетки моей крови или кожи!» – подумал Николай Михайлович и, смущённо улыбаясь, проговорил:

– Ну что ж, нет, так нет. Как говорится, на нет и суда нет.

37

Приехав домой, Арина забралась с ногами в своё старое кресло, осушила рюмочку виски и задумалась над своей судьбой. Вспомнила далёкие школьные годы, коммунальную квартиру с общей кухней и общим туалетом. Единственной отрадой была её комнатёнка с этим вольтеровским креслом и с окном, выходящим на Сенную. Каждый день подходила она к тому окну и подолгу смотрела с высоты пятого этажа на серые дома, обступившие площадь, и на тёмные фигурки людей, вечно куда-то спешащих. А из города нёсся никогда не смолкающий шум – таинственное шуршание человеческого муравейника.

– Боже! – прошептала Арина. – Как же тогда я мечтала поступить в университет! Как радовалась, когда поступила! С каким восхищением на меня смотрели мальчики, и как я выбирала из них самых достойных, самых талантливых. В итоге, выбрала Олега, и это был правильный выбор. Вместе с Олегом планировала делать великие открытия в науке, и вообще, будущее представлялось мне тогда страной яркого света и сплошной радости.

Но почему я бросила науку? Почему ничего не делала целых пять лет? Зачем устроила сегодняшний разговор с Быстровым?