Арис. Ярость Непокорных

Через несколько недель мы отстроили бараки и двинулись в путь сами. После того, как Молох и один из гладиаторов привели пленного эльфа. Лиат сама его допрашивала, с особым пристрастием. Я слышал вопли ублюдка у себя в бараке, высокочастотные голоса горных тварей слышны за километры. Так они связываются друг с другом. Этой ночью она не пришла ко мне. Я ждал до самого раннего утра, а потом увидел, как войско собирается в поход. Они выстраивались на плацу в шеренги, а позади них вывозили повозки с клетками для рабов. Я нахмурился – значит, Лиат больше не собирается давать нам оружие и не собирается дать нам лошадей. Хотя мы обсуждали эту поездку не раз, и она говорила, что доверяет нам даже свою жизнь после всего. что случилось в последние недели. Что гладиаторы будут сопровождать отряд, как воины, а не в клетках. Но, видимо, ее планы изменились, и я ждал, что она придет ко мне, чтобы рассказать. Придет хотя бы перед самым отъездом. Но она не пришла, и я метался по клетке, не понимая, что происходит, пока не оскалился, почуяв приближение ее плебея. Прислала своего верного цербера. Вместо себя, мать вашу. Эйнстрем был одет в военные латы и шлем, на его поясе висел меч и за спиной виднелся колчан со стрелами. Он сам отпер дверь и презрительно кивнул мне на нее.

- На выход, раб.

Я даже бровью не повел.

- Пусть сама придет и скажет, что мы поедем в повозках.

- Кто ты такой, чтоб госпожа перед тобой отчитывалась?

- Всего лишь тот, кто спас ей дважды жизнь, когда ее телохранитель где-то ошивался. Струсил, а? Где ты прятался, Эйни? Я не припомню тебя на поле боя.

Я увидел, как его пальцы сжали шипованную плеть. Все же получил приказ не бить, иначе уже исполосовал бы меня с преогромнейшим наслаждением. Хорошо это или плохо, я еще не понял.

- На выход, я сказал. Если не хочешь остаться в Цитадели в одной из темниц без единой живой души. Вместе с гниющими мертвецами.

Я расхохотался и совершенно неожиданно для него нанес удар хрустальной цепью по лицу и тут же выхватил плеть и стеганул ею изо всех сил.

Эйнстрем взвыл, выдергивая меч из ножен.

- Даже так? Будем драться, плебей?

- Я отсеку твою наглую башку и скажу, что ты напал на меня.

- И это будет совершеннейшей правдой. На телохранителя самой принцессы Мендемая напал скованный по рукам и ногам гладиатор, тот так испугался, что наложил в штаны и выхватил меч. Страшно, а, Эйнстрем?

- Ублюдок! Гребаный жалкий ублюдок! Думаешь, высоко поднялся? Запомни, чем выше летишь, тем больнее падать!

Сунул меч в ножны и как-то странно ухмыльнулся. А у меня от этой ухмылки мороз прошел по коже – трусливая псина знает что-то, чего не знаю я. И мне это не нравилось. Совсем не нравилось. Я протянул ему плеть и, когда он сделал шаг ко мне, я резко взмахнул ею так, чтобы шипованный конец закрутился вокруг его шеи и дернул к себе, тут же отобрал меч и приставил к его горлу, захватив Эйнстрема сзади.

- Одно движение, и твоя голова превратится в мяч для церберов.

«Принцесса, а Принцесса? Где же ты, моя сладкая девочка? Мы играем в какую-то игру? Если да, то мне она не нравится и, если ты не прекратишь играть в нее сейчас, я отрежу голову твоему плебею, который дергается в моих руках и скулит, как жалкая собачонка».

Она появилась через несколько минут. В военном снаряжении, готовая к путешествию верхом. Ослепительно красивая в блестящих высоких сапогах, серебряных латах, повторяющих ее тонкий стан и с высоко собранными волосами.

- Отпусти его, и мы поговорим.

Прищурился, глядя ей в глаза и чувствуя, как меня успокаивает одно ее присутствие рядом. Успокаивает и злит, потому что пришлось заставить прийти.

- Обещаю.

И я ослабил хватку. А потом отшвырнул Эйнстрема в сторону, а следом – его меч и плеть.

- Твоя охрана самая надежная, знаешь?

Она ничего не сказала своему телохранителю, лишь кивнула на дверь и тот, бросив на меня взгляд полный дикой ненависти, поспешил оставить нас наедине.

- Значит, опять в клетку, да, моя Госпожааа?

Подошла ко мне и обхватила мое лицо ладонями.

- Мы едем навстречу моему отцу, и я еще не готова открыться перед ним о нас с тобой.

- И поэтому ты не пришла ко мне сегодня ночью, девочка?

Заставил посмотреть себе в глаза. Пристально вглядываясь в ее темные огненные бездны.

- Мне нужно было подумать, и я хотела это сделать в одиночестве, - и тут же прильнула ко мне всем телом, - не усложняй. Мне и так не просто. Сделай это ради меня, Арис. Просто сделай и все.

И я молча кивнул ей, жадно приникая к ее губам, быстро и голодно беря ее прямо перед дорогой, заставив вцепиться в решетку пальцами, затянутыми в перчатки, и прогнуться, впуская меня в свое тело, не обращая внимания на отстраненность, в примитивном желании получить физическое подтверждение ее слов. Чувствуя, что что-то не так и не понимая, что именно. Когда приник к ее дрожащим губам в последнем поцелуе, в карих глазах блеснули слезы.

- Почему ты плачешь, Кареглазая? Я причинил тебе боль?

Пожала плечами, застегивая пряжку широкого ремня и собирая растрепанные волосы обратно в хвост.

- Наверное, потому что истосковалась по тебе.