Аристократия духа

Беседа безмятежной размеренностью чуть успокоила напряжённые нервы Кейтона, но тут к ним подошла леди Блэквуд, а через минуту рядом оказалась мисс Джоан Вейзи. Кейтон напрягся, поклонился подошедшим дамам и сожалел только о том, что не мог сразу уйти — это было невежливо. Мисс Вейзи любезно улыбнулась милорду Комптону, и сказала, что его вечер просто великолепен. Граф поклонился. Леди Джейн Блэквуд тоже увлекалась собиранием редких книг, и разговор с её приходом почти не изменил направления. При этом милорд Комптон заметил, что мистер Кейтон стал вдруг странно напряжённым, но истолковал это неправильно. Он любезно обратился к нему с предложением пригласить очаровательную мисс Вейзи, которой явно скучно со стариками, на танец.

Кейтон окаменел. Он вовсе не хотел приглашать мисс Вейзи, просто хотел уйти. Граф невольно поставил его в весьма сложное положение, но Энселм решил просто увести мисс Вейзи к танцующим, а после, если ей то будет угодно, распрощаться с ней.

Ему не пришлось себя затруднять. Мисс Вейзи, высокомерно взглянув на него, сказала, что не хочет танцевать, чем поставила в неудобное положение и графа, и всех остальных. В эту минуту к ней подскочил какой-то франт, приглашая её на танец, и она тут же протянула ему руку. После их ухода граф, скрывая неловкость, торопливо заговорил о своих новых книжных приобретениях, тётка опустила глаза и слушала его, глядя в пол, леди Блэквуд тоже молчала, изредка бросая на Энселма странный мерцающий взгляд.

Сам Кейтон из последних сил поддерживал разговор, старательно делая вид, что не заметил произошедшего, пока его не спас гонг, призывавший гостей в столовую. Когда граф увёл дам на ужин, Кейтон смог остаться в одиночестве. Нервы его были напряжены до предела, руки тряслись, и чтобы унять дрожь, он сжал их в кулаки. Это движение непроизвольно напрягло его и словно всколыхнуло, кровь закипела, но не плотским возбуждением, а яростью.

— Мистер Кейтон, что с вами?

Повеяло свежим запахом мёда, магнолии, лавра и лимона, он с трудом разлепил пылающие веки, и увидел мисс Сомервилл. Зубы его разжались, но он ещё несколько мгновений пытался взять себя в руки.

— Несколько закружилась голова от вашей красоты, мисс Сомервилл, — он с трудом заставил себя улыбнуться.

Она бросила на него туманный взгляд и спросила, не проводит ли он её в столовую? Или ему лучше выйти на балкон? Он так бледен… Энселм вздохнул. Пароксизм злобы совсем вымотал его, но он предпочёл скрыть своё состояние, протянул руку мисс Сомервилл и проводил её к накрытому столу. По невероятно неудачному стечению обстоятельств они оказались за столом напротив мисс Вейзи и того самого франта, что пригласил её до этого танцевать. Его представили как Арнольда Хардинга, место с другой стороны оставалось свободным и его неожиданно для Кейтона занял мистер Джастин Камэрон. Рядом с ними с другого края стола сидели леди Кейтон и милорд Комптон.

Энселм чувствовал, как в груди клокочет злость, спирая дыхание, мешая говорить и даже дышать, но кивком все же смог приветствовать приятеля. Мисс Эбигейл заметила его состояние и странные взгляды, которыми обменялись милорд Джеймс и леди Эмили, и поняла, что в её отсутствие произошло что-то, сильно расстроившее всех троих. Более того — мисс Вейзи была явно взволнована, её лицо пошло пятнами. Она ни на кого не смотрела, уставившись в тарелку. Мистер Хардинг и мистер Камэрон молчали.

Неожиданно к мисс Эбигейл обратилась леди Кейтон.

— Это вы, мисс Сомервилл, нарисовали портрет моего племянника сегодня утром?

Энселм снова напрягся, но голос мисс Сомервилл прозвучал очень мягко и спокойно.

— Да, его лицо ещё при первой встрече очень понравилось мне, миледи, — мисс Эбигейл с улыбкой посмотрела на Энселма, — оно необычно и напоминает старинные портреты, что мне доводилось видеть в европейских галереях. В нём совсем нет обыденности. Взгляд любого истинного живописца не мог не остановиться на нём, а я несколько тщеславна и считаю себя художником. Он чуть смутился. Девица не говорила ничего оскорбительного, была участлива и смотрела на него без насмешки и высокомерия, но он ощущал странное внутреннее напряжение и неприятное беспокойство. Его почему-то тяготило её внимание.

— Набросок великолепен, дорогая, и у вас есть все основания для такого мнения о себе. Вы давно рисуете?

Мисс Сомервилл улыбнулась.

— Сколько себя помню. Отец не давал мне много бумаги, но я рисовала даже на стенах овина и исчеркала сангиной все чистые поверхности в доме. Брат ругался, когда я однажды изрисовала его кембриджские конспекты, зато его преподаватели оказались добрее и сказали ему, что мои рисунки весьма недурны. Тогда-то брат стал покупать и дарить мне альбомы.

Кейтон молча слушал. Дыхание его чуть выровнялось, ему было приятно, что мисс Сомервилл столь тактично превознесла его едва ли существующие достоинства и уравновесила своим доброжелательным вниманием вторую бестактность мисс Вейзи.