Аристократия и демос

Как объяснить это расхождение – не вполне понятно. Например, Ф. Шахермайр, специально занимавшийся данным вопросом (Schachermeyr, 1968, S. 55–56), считал, что две версии можно примирить, если признать, что имел место недолговременный тактический союз между Фукидидом (только что вернувшимся из изгнания остракизмом) и набиравшим силу Клеоном, союз, заключенный с одной целью – попытаться «свалить» Перикла. Последнего, занимавшего позицию «центриста» в политике, можно было ниспровергнуть только объединенными усилиями обоих «флангов» – консервативных аристократов и радикальных демагогов. В подобной точке зрения есть много гипотетического, но в принципе она может быть принята. Во всяком случае, выступление Клеона против видного философа и ученого, пользовавшегося репутацией «вольнодумца», вполне согласуется с его мировоззрением, как он его излагает (в передаче Фукидида, III. 37. 3–4): «…Необразованность при наличии благонамеренности полезнее умственности, связанной с вольномыслием. Действительно, более простые и немудрящие люди, как правило, гораздо лучшие граждане, чем люди более образованные. Ведь те желают казаться мудрее законов… а государству их умствование обычно приносит вред».

Ну а после смерти «афинского олимпийца» «кожевник» всерьез вознамерился играть «первую скрипку» в общественной жизни полиса. Справедливости ради следует отметить, что во многих отношениях Клеон являлся скорее не «анти-Периклом», а, как ни парадоксально, «Периклом, доведенным до абсурда». У него, по известной пословице, часто было на языке то, что у Перикла оставалось на уме. Или, точнее, он озвучивал те же идеи и лозунги, что и Перикл до него, но только делал это настолько более откровенно и менее дипломатично, что слова его начинали уже звучать одиозно.

Характерный пример. Взаимоотношения между столицей Архэ и союзными городами не только недоброжелатели Афин, например, коринфяне (Фукидид, История. I. 124. 3) определяли как тиранию. В самом афинском полисе те государственные деятели, которые мыслили трезво и смотрели на мир без розовых очков, понимали ситуацию не иначе. Среди этих людей были и Перикл, и Клеон. Но посмотрим, как тот и другой оформляют свои мысли. Перикл (Фукидид, История. II. 63. 2): «Ведь ваше владычество подобно тирании, добиваться которой несправедливо, отказаться же от нее – весьма опасно». Клеон (Фукидид, История. III. 37. 2): «Не забывайте, что ваше владычество над союзниками – это тирания, осуществляемая против воли ваших подданных, которые злоумышляют против вас. Они повинуются вам отнюдь не за то, что вы угождаете им себе во вред. На их дружбу вы не можете рассчитывать: они подчиняются лишь уступая силе». Сказано, в сущности, одно и то же, но насколько более однозначно, резко и жестко это сказано у Клеона!

Главным же отличием Клеона от Перикла (если говорить об отличиях не количественных, а качественных, принципиальных) представляется нам более решительная тактика военных действий. Оборонительная тактика Перикла, принятая им с самого начала Пелопоннесской войны, в какой-то степени оправдала себя: она позволила не дать Спарте сделать войну «блицкригом», закончить ее быстрой победой над Афинами в генеральном сражении. Но это же тактическое решение заводило войну в тупик, оказывалось в конечном счете неэффективным. После смерти Перикла какое-то время действия сторон в основном оставались прежними. Однако со временем как у спартанцев, так и у афинян (особенно у последних) начали проявляться стремление к более активному ведению войны, поиск каких-то принципиально новых, нетривиальных ходов, которые позволили бы переломить ситуацию. В целом представляется вполне очевидным, что именно Клеон (а кто еще?) был человеком, стоявшим за изменениями, которые постепенно начали происходить в афинской тактике.

* * *

Единоличным лидером полиса, однако, Клеону долгое время не удавалось стать, поскольку у него был достойный соперник – второй протагонист афинской политической жизни тех лет, человек не просто иного, а, если судить по свидетельствам источников, прямо противоположного склада ума, характера, образа действий. Речь идет о Никии.

Нарративная традиция о Никии достаточно обильна. Прежде всего необходимо отметить, что его личность и деятельность весьма подробно освещены в «Истории» Фукидида. Без преувеличения можно сказать, что Никий выступает в качестве одного из главных действующих лиц этого труда, что, разумеется, обусловлено его реально значительной ролью в Пелопоннесской войне. Завершая рассказ о деятельности Никия его гибелью на Сицилии, Фукидид дает ему общую характеристику – одну из самых известных и самых парадоксальных во всей «Истории», неоднократно привлекавшую внимание исследователей и становившуюся предметом дискуссий: «Такие и подобные соображения и были причиной казни Никия, меньше всего из эллинов моего времени заслуживавшего столь несчастной участи, ибо он в своем поведении всегда следовал добрым обычаям» (Фукидид, История. VII. 86. 5).