Аристократы

Том: Наверняка я недопонял Джуди. Я перепроверю. Не суть важно… У меня был еще вопрос…

Он сверяется со своей записной книжкой. Колеблется и не спрашивает. Закрывает книжку и кладет в карман.

Том: Да, думаю это может подождать. Все. Больше вопросов нет.

Казимир: Все-таки, какой другой вопрос?

Том: Замечание по поводу мистера Йейтса.

Казимир: Что с ним?

Том: Вы как-то упомянули, что он сидел…

Казимир: Да-да. Он был просто великолепен, Йейтс, с такими леденящими глазами…Я так отчетливо его себе представляю…..

Том: Хорошо.

Казимир: А что за замечание?

Том: Это не имеет большого значения. Думаю, я просто немного напутал. Это не так важно.

Казимир: Что напутали?

Музыка останавливается. ТОМ достает опять свою записную книжку.

Том: Так, вы родились 1 Апреля 1939 года, да?

Казимир: А когда же еще? В день дурака!

Том: И Мистер Йейтс умер в том же году… Двумя месяцами раньше… Я проверял это дважды! (Отрывается от своих записей. КАЗИМИР смотрит пристально на него. Пауза) Я сам иногда ошибаюсь. Моя мать работала на телефонной компании «Белл», и пока я не перешел в старшие классы, я был уверен, что она работает на Мистера Белла, который являлся моим родным дядей. Это просто недоразумение… Вот и все. Я хочу сказать, что мистер Йейтс был очень близким другом вашего дома, часто навещал вас, и, конечно, было много разговоров о нем, и, естественно, через некоторое время вы могли прийти к мысли, что сами… Мне нужно написать кое-какие письма. Извините..

Уходит в кабинет… КАЗИМР нелепо улыбается ИМОНУ.

Казимир: Ха-ха… Я ему очень признателен, что он остался. Благородный поступок.(Снова начинает вышагивать). Отцу бы понравились сегодняшние похороны… Переполненная церковь, музыка, торжественная проповедь молодого священника, хотя Джуди говорит, он совсем не знал Отца. Потом вниз через деревню, в его деревню, Баллибег. Он считал ее своей. Знаешь: раньше она называлась Доннеллстаун? Да, много лет назад. Как тихо и просто все было в этот раз. Помнишь похороны Мамы? Сколько было перешептываний и сплетен. Мы до последнего момента не знали, позволят ли нам ее похоронить по Христианскому обычаю, из-за тех особых обстоятельств, помнишь? Но сегодня, сегодня это было почти… празднично, по сравнению с тем, да? Тогда все магазины были закрыты, все занавески задернуты, люди опускались на колени, когда мимо них проезжала похоронная повозка с гробом Мамы. Няне стало плохо, когда опускали гроб. Помнишь? Ведь так это было, правда, Имон?…(Пауза) О да, Отец остался бы доволен сегодняшними похоронами.

Имон: Казимир, есть вещи, которые Тому никогда не понять…

Начинает звучать та же соната.

Казимир: Да-да, верно… Да… Когда мне было девять, я обнаружил одну очень важную вещь. Даже не обнаружил, а открыл! Я сделал большое открытие, грандиозное открытие для девятилетнего человека. Я вдруг понял, что я отличаюсь от других мальчиков. «Отличаюсь» не означает, что я, понимаешь, я не имею в виду, о Боже, я не имею в виду, как сейчас выражаются, — «голубой», ну… гомосексуалист. Боже, Имон, я не это имел в виду. (Оглядывается). Я люблю женщин. Я очень люблю женщин. Ха-ха. Но я и не это хотел сказать, нет, нет… Я обнаружил, что по каким-то причинам люди считают меня ….. странным. Впервые я почувствовал это в пансионате по тому, как ко мне относились другие мальчики. Потом Отец, с присущей ему прямолинейностью и честностью, указал мне на это: «Если бы ты родился там…»- мы находились тогда в библиотеке и он указал вниз, на деревню. — «Если бы ты родился там, то стал бы деревенским посмешищем. К счастью для тебя, ты родился здесь и мы принимаем тебя таким, какой ты есть» Ха-ха. Так что в девять лет, я узнал: что я кажусь смешным для людей, что мне не дано той легкости в общении, которая есть у других, что… что я никогда в жизни не добьюсь успеха, что бы ни понималось под словом «успех» …

Имон: Казимир…