Аристотель. Идеи и интерпретации

Петров (2015Б). — Петров В.В., «Ареопагитский корпус как интертекстуальный подход», Философский журнал 8 / 2 (2015).

Петрова (2000). — Петрова М.С., «Совпадение или заимствование: Гиерокл и Макробий», Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории. Материалы научной конференции. 20–22 ноября (М.: ИВИ РАН, 2000).

Петрова (2013). — Петрова М.С., «Макробий Феодосий и его Сатурналии», в: Макробий Феодосий, Сатурналии, пер. В.Т. Звиревича, общ. ред. М.С. Петровой (М.: Кругъ, 2013).

Петрова (2015А). — Петрова М.С., «Макробиев Комментарий на „Сон Сципиона“ и релевантные контексты», ΣΧΟΛΗ (Schole) 9 / 2 (2015).

Петрова (2015Б). — Петрова М.С. «Тексты Аристотеля в латинской традиции Поздней Античности», Диалог со временем 53 (2015).

Петрова (2015В). — Петрова М.С., «Круг чтения Макробия», в: Мера вещей. Человек в истории европейской мысли, под ред. Г.В. Вдовиной (М.: Аквилон, 2015).

Серегина (2015). — Серегина А.Ю., «Аристотелевская традиция в медицине и „спор о женщинах“ XVII в.: Книга повитух Джейн Шарп», Адам и Ева 23 (2015).

М.С. Петрова Элементы естественнонаучных концепций Аристотеля в средневековой онейрокритике [603]

Цель настоящей статьи — ответить на вопросы, связанные с проблемой восприятия греческого знания в Средние века. А именно: насколько рано, в какой степени и в каком виде в текстах европейских средневековых авторов, применительно к их психологическим и физиологическим представлениям о сновидениях, видениях и наступлении сна, начинают проявляться элементы естественнонаучных концепций, восходящих к Аристотелю. При рассмотрении этой проблемы, следует учитывать, что какого-либо рационального учения о сновидениях / видениях в средневековой Европе не существовало. Однако попытки объяснить их появление все же предпринимались уже в самый ранний период Средних веков. По сути, все авторы того времени основывали свои изложения на весьма влиятельном рассуждении Августина из О книге Бытия, охватывающем не столько сновидения, сколько возникающие в различных состояниях видения[604], а также на описании Григория Великого причин наступления сновидений в Диалогах[605].

Так, Августин выделял три вида видений (De Genesi ad lit. XII, 2-12; 13; 18; 30; XII, 7; 10): телесное (visio corporalis), духовное (visio spiritualis) и разумное (visio intellectualis), полагая последнее более авторитетным, а также указывал на то, что все видения могут быть приравнены к сновидениям, поскольку и те, и другие могут быть лживыми (falsa), правдивыми (vera), тревожными (perturbata) и спокойными (tranquilla). Что касается Григория, то он обозначал (Dial. II; IV; IV, 48) «правдивые сновидения», предвещающие будущее (или «божественные откровения»), и «иллюзии» (или «искушения»), насылаемые дьяволом (ab occulto hoste). Далее он указывал на шесть причин, по которым видятся сновидения, а именно: от пустого или переполненного желудка; от иллюзий (illusione); от размышления (cogitatione) и иллюзий вместе; от откровения (revelatione); от размышления и откровения вместе[606]. В итоге, он выделил три агента сновидений: самого человека (его тело или помыслы), Бога (в качестве откровения) и дьявола (как наваждение).

Позднее, в IX–XI вв. средневековые авторы традиционно встраивали свои рассуждения не только в «схемы» Августина и Григория, но и в другие античные теории о снах и их классификации, в частности, воспринятые через Макробия (V в.)[607]. И лишь в начале XII в. опосредованное через арабов знакомство с учением Аристотеля[608] и греческой медициной стимулировало развитие теории снов, что, как представляется, было связано с возникновением стойкого интереса к физиологии засыпания и причинам наступления собственно сна.