Аристотель. Идеи и интерпретации

^7b10 естественный вопрос о неподвижности, которую им приписывают. Если она рассматривается в качестве лучшего состояния, то ее следует приписать началам, если же, напротив, она считается бездействием (ἀργία) и утратой (στέρησίς) движения, то этого делать не следует, и если первое, то «движение» следует заменить на «действие» (ἐνέργεια) как нечто более ценное, собственно «движение» оставив только в области

^7b15 чувственно воспринимаемого. Ведь утверждение, что они по этой причине находятся в покое, так как невозможно, чтобы двигатель сам был всегда в движении — иначе он не будет первым, — выглядит как словесная уловка (λογῶδες), не достоверная по другим основаниям; как бы там ни было, нужно искать для этого лучший аргумент (αἰτίαν). Но ведь и

^7b20 чувственный опыт в некотором роде подтверждает (συναυδᾶν) то, что двигатель вовсе не должен — лишь потому, что одно действует, а другое подвергается воздействию — отличаться от того, что он движет. Тот же самый вопрос можно сформулировать и в отношении ума и божества[157].

(2) Странным кажется и другое ранее упоминаемое

^8a1 обстоятельство, именно, что те сущности, которые испытывают стремление к [началу], пребывающему в покое, тем не менее не уподобляются ему[158]. Почему тогда их неподвижность не сопутствует [неподвижности] этого другого [первого двигателя]? Конечно, не следует думать, будто мы сводим мир к чему-то не имеющему частей; напротив, полностью согласованным с собой и взаимосвязанным (σύμφωνον ἑαυτῷ καὶ ἀπηρτισμένον) нам следует рассматривать весь мир (который они, как известно, считают наиболее совершенным) в том же

^8а5 смысле, в каком мы говорим [о созвучности и взаимосвязанности] гражданской общины, живого существа или чего-то подобного, также состоящего из частей[159].

VI

Следует обсудить и такой вопрос: как надлежит понимать разделение на материю и форму? Должно ли одно считать сущим, а другое несущем (τὸ μὲν ὄν, τὸ δὲ μὴ ὄν)? [Мыслить их]

^8а10 как бытие в возможности (δυνάμει) и как бытие, ведущее к действию (εἰς ἐνέργειαν)? Или же заключить, что это первое есть нечто неопределенное, подобно материалу в руках зодчего, и сущность всякого творения зависит от той формы, которую придали вещам в соответствии с исходными пропорциями

^8а15 (κατὰ τοὺς λόγους)? И если это так то, хотя изменение должно быть происходит к лучшему, бытие (τὸ δ’ εἶναι) тем не менее будет истинно существовать лишь по отношению к чему-то, ему подлежащему [материи, субстрату] (ведь без подлежащего (μὴ ὑπαρχούσης) ничто не может возникнуть), а не в качестве чего-то конкретного, как некое качество или количество, то есть [существовать оно будет] как некая сущность неопределенного вида, хотя и обладающая способностью (ὡς ἀόριστον τοῖς εἴδεσιν, δύναμιν δέ τιν’ ἔχον). И, в целом, понимать это

^8а20 следует по аналогии (κατ’ ἀναλογίαν) с искусствами или подыскать какое-нибудь иное подходящее уподобление (τις ὁμοιότης).

VII

(1) Странным выглядит и следующее обстоятельство, хотя спрашивать об этом, возможно, лишь праздное любопытство

^8а25 (перегреем): почему природа, да и вся сущность мира состоит из противоположностей, так что худшему в нем определена в общем-то не меньшая доля, а иногда и большая[160], так что Еврипид, как кажется, высказал универсальную истину, заметив, что «хорошие вещи одни не случаются»?[161] Однако так

^8b1 говорить — это все равно, что спрашивать, почему не все вещи хороши, или не подобны друг другу, или почему мы приписываем бытие (τὸ εἶναι) всем вещам, хотя в них нет ничего такого, что сделало бы их подобными друг другу, как, например, черное и белое.

(2) Мнение, согласно которому сущее (τὸ ὂν) невозможно

^8b5 без противоположностей, еще более парадоксально. А склонные к еще большим парадоксам также причисляют (προσκαταριθμοῦσιν) к природе универсума не сущее, не бывшее и не могущее быть (τὸ μὴ ὂν μηδὲ γεγονὸς μηδὲ μέλλον)[162], однако все это чрезмерное мудрствование.

VIII

^8b10 (1) Ясно, что слово «сущее» используется в разных

смыслах. Ведь ощущение созерцает различия и ищет причины. А, возможно, правильнее будет сказать, что оно побуждает рассудок (ὑποβάλλει τῇ διανοίᾳ) продолжать исследования, через простое разыскание или специально сформулированные проблемы, посредством которых, даже если невозможно

^8b15 продвинуться в их решении, некоторый свет все же проливается на то, что выглядело совершенно темным. Познание, следовательно, недостижимо без учета некоторых различий. И различие наблюдается как в случае, когда одна вещь отличается от другой, так и в случае общих понятий (καθόλου), когда под один общий признак подпадает много вещей, которые также

^8b20 необходимо должны различаться между собой по мере того, как общие понятия разделяются на роды и виды. (2) Да и любая наука касается особенного (ἰδίων). Ведь сущность и чтойность (τὸ τί ἦν εἶναι) своя у каждой вещи, и всякая вещь, наблюдаемая сама по себе (καθ’ ἑαυτὰ), а не случайным образом (κατὰ συμβεβηκὸς), будет чем-то в отношении какой-то