Аритмия

— Не хочу разговаривать, — повторяю жестче. Практически по слогам. — Ни сейчас, ни потом.

— Я хочу, — слышу за спиной голос отца.

— Пааап…

— Значит так, — сгребает кулаком свитер парня и рывком тянет на себя. — Чтобы я тебя рядом со своей дочерью не видел!

— Пааап, пожалуйста, отпусти его! — пытаюсь влезть между ними.

— Вообще не отсвечивай рядом с ней!

Беркутов хмурится, но молчит.

— Ты понял меня, Рома? — нависает над одноклассником грозовой тучей.

— Я виноват, признаю, — парень примирительно поднимает ладони вверх. — Простите, как вас по имени-отчеству?

Рома, замолчи…

Неизвестно ведь, что выдаст.

— Мое имя и отчество тебе знать ни к чему, — взгляд отца темнеет. — Познакомиться ты можешь только с моими ботинками.

— Пааап, перестань, прошу. На нас же все смотрят!

Сердце колотится в груди как сумасшедшее, и я начинаю паниковать, ведь никогда не попадала в ситуацию, подобную этой.

— Немедленно отпустите ребенка! Вы слышите?! — громко требует появившаяся из ниоткуда Венера Львовна, наш методист по учебной части.

— Ребенка! — фыркает отец, разжимая кулак. — Я предупредил. Не приближайся к ней.

Замечаю столпившихся на первом этаже зевак и чувствую, как от стыда начинают рдеть щеки.

— Я понял, — мрачно отзывается мальчишка.

— Надеюсь.

— Элеонора Андреевна, ваш родитель? Немедленно успокойте и разберитесь в ситуации, — инструктирует моего перепуганного классного руководителя Венера.

— Да, конечно. Давайте пройдем в мой кабинет. Дарина, а ты на урок, — строго командует она, окинув меня обеспокоенным взором.

Спешу покинуть «сцену», оставляя позади всех участников конфликта. Ситуация вышла очень неприятная. Даже не ожидала, что папа может устроить такое на глазах у всех.

Присаживаюсь на свободный пуфик, один из тех, что стоят в рекреации. Закрываю лицо ладонями. Хочется разрыдаться, но я себе этого не позволяю. Так и сижу какое-то время, до тех пор, пока более-менее не успокаиваюсь.

Хорошо хоть у Беркутова хватило выдержки и интеллекта все это молча проглотить! Еще драки не хватало!

Встаю, расправляю юбку, делаю глубокий вдох. Поднимаюсь по лестнице на третий этаж, пересекаю стеклянный переход и сворачиваю направо. Там в дальней части коридора ожидают звонка мои «дружелюбные» одноклассники.

— Ну твой батя дает! — при виде меня смеется верзила Пилюгин.

— Чума, — комментирует Бондаренко, уставившись в телефон.

Неужели и заснять кто-то успел?

— А я и думаю, зачем папаша ее за ручку в школу привел. На разборки, оказывается, пришел, — хмыкает Марина Сивова, лениво пожевывая при этом жвачку.

Ну точно… Ее, на пару с Грановской, я видела на КПП.

— Беркута заложила? — спрашивает кто-то.

— Да небось нажаловалась предкам про ночное рандеву.

Уже даже об этом знают… Откуда?

— За своих мы и накостылять не против, — снова, чавкая, отзывается Сивова.

— Вообще ее папаша за рукоприкладство присесть на нары может.

Их язвительные комментарии летят в меня заточенными стрелами, но я стараюсь не обращать на них внимания.

— Заткнитесь уже. Даш, привет, ты как?

Камиль, пожалуй, единственный человек, которого я рада видеть этим утром. Но сейчас, увы, даже с ним я не в состоянии поддерживать непринужденный диалог.

Вкладываю телефон ему в ладонь. Иду дальше. Мне нужно найти исчадье ада, которое я смело могу винить во всех свалившихся на меня бедах.

Цыбин испуганно дергается в сторону. Видимо, взгляд у меня тот еще.

А вот и он… Буквоед проклятый!

Сидит на подоконнике, по привычке уставившись в книгу, и поднимает на меня глаза лишь тогда, когда я подхожу совсем близко.

— Арсеньева… Не задохнулась, значит? — насмешливо произносит он.

— Весело? — интересуюсь, прищуриваясь. — Весело тебе, да?

Равнодушно пожимает плечом и вот тут я не выдерживаю. Потому что внутри все кипит…

Совсем недавно Рома, занимающийся в секции по рукопашному бою, научил меня правильно наносить удар по лицу.

«Дашкет, бей не костяшками, а плоской поверхностью, сжав кулак как можно плотнее прямо перед самим ударом. Воот так, чтобы пальцы образовали эту самую плоскость. И еще… постарайся вложить в хук весь свой вес. Нужно задействовать одновременно руку, плечо, бедро. Наноси удар практически всем телом…»

Что я, собственно, и делаю.

Чей-то возглас. И гробовая тишина, которую нарушает звонок, разрывающий перепонки.

Вот знаете… всего пару секунд, а сколько удовольствия, наряду с болью, ты испытываешь! Восторг и гордость не передать никакими словами. У меня ведь недурно получилось. О чем свидетельствует нецензурная брань за спиной и в край ошеломленное лицо того, кому прилетело.

Ха! Синяк точно будет!