Аритмия

Это был не первый котёнок, и не только котёнок, вообще встречавшаяся ему животинка бездомная, которая осталась один на один с голодом и холодом бесприютной жизни. В городе таких бедолаг несчётно, и мы тут, пожалуй, впереди планеты всей. Жалел их Груздев, конечно, соболезновал, но о том, чтобы взять кого-нибудь из них себе, и подумать не мог. Верней, не так: себе взял бы наверняка и даже, возможно, не одного, потому что с детства сердечную любовь к ним испытывал, и всегда дома у него кто-нибудь из них жил-поживал. Но то раньше, дома у него. А сейчас обитал он в чужом доме. Правильней сказать, не в чужом доме, а в квартире, купленной на деньги клана Сапрыкиных, двухкомнатной, при всех удобствах, седьмой этаж и в хорошем районе, о чём ему при случае могли прозрачно намекнуть. Как и о многом другом, если вдруг что-то возомнит о себе, тут уж за Зиной Груздевой, бывшей Сапрыкиной, не заржавеет. Он, Боря, за долгие уже годы совместной жизни много интересного узнал о своей половине. В том числе и то, что ни кошек, ни собак, ни вообще каких-либо хвостатых на дух она не переносит, а в доме своём тем более не потерпит. Так что не трудно было вообразить, какая реакция последует, заявись он на порог с какой-нибудь, например, бездомной кошкой. Правда, в последний год помягчела немного Зинаида Тимофеевна, характер попридерживала.

Тут в самый раз не мешало бы расставить точки над нужными буквами. Для полной ясности и правдивости дальнейшего изложения. Дабы не создалось впечатление, что жертва мезальянса, непрезентабельный фельдшер, оказавшийся в тени профессионально возвысившейся супруги, основной добытчицы и кормилицы семейства, ни права голоса, ни права деяния иметь не может и не должен. И что образовательно-должностная разница между ними, неукоснительно соблюдаемая в медицине, так или иначе всё-таки сказывается на семейном укладе. Как если бы прапорщик женился на майоре. Ничего подобного не наблюдалось или почти не наблюдалось в семействе Груздевых. Особенно в последний год. Хотя, конечно, всякое бывало. Был Боря Груздев человеком покладистым, конфликтов старался избегать и вообще считал, что во всех отношениях это попросту выгодней, себе, как говорится, дороже. Если, конечно, речь не шла о чём-то принципиально важном, существенном. Тут уж характера у него хватало вполне, порой даже с избытком. Случалось такое совсем редко, но Зина всегда, особенно в последний год, помнила об этом и, безусловно солируя в их супружеском дуэте, за пресловутую красную черту старалась не переступать. Тем более что печальный опыт поимела она в первом своём, до Груздева, браке.

Помнить-то помнила, но, при характере своём переменчивом и раздражительном (гинеколог всё-таки), нередко забывалась она, да так, случалось, забывалась, что сама потом жалела. Потому, может, что знала она: есть на её чаше весов такая гиря, какую ничем не перевесить? Но правильней бы тут сказать не «знала», а «предполагала» (сомнения порой, особенно в последний год, всё чаще одолевали). Тоже история в супружеской жизни, каким счёта нет, и Груздев здесь далеко не исключение. Очень любил Боря своих ребятишек, жизни своей без них не представлял себе. Из великого множества тех отцов (женщин, кстати, тоже), кто ради детей на самую негожую жизнь согласятся. Не последнюю, надо сказать, роль частенько играет тут и квартирный вопрос, многих стопорящий (чтобы уйти, надо ведь иметь ещё куда уйти), но как раз это для Бори Груздева неодолимой преградой вряд ли стало бы, не тот был человек (или всё же тот, просто раньше случая экстремального чтобы проверить это, не выпадало? Что знаем мы о себе?).

Но. Был у Бори Груздева один такой взгляд, который Зина всего несколько раз за семнадцать лет наблюдала и которого по-настоящему опасалась. Сам Боря, кстати сказать, даже не подозревал, что обладает таковым. А Зина как раз не подозревала, а знала. Знала, что если в ту же секунду не нажмёт на тормоза, последствия могут быть самыми плачевными: Боря ни перед чем не остановится, до любой крайности дойдёт (ну, может дойти, это мало что в принципе меняет).

Ну вот, самая тягостная и неудобоваримая часть рассказа позади осталась, почти со всеми главными героями читатель познакомился, можно переходить непосредственно к сути повествования. А ведь не сказано ещё было о самом (возможно) главном. О самом сокровенном. И не знаю даже, как бы половчей к этому подступиться, больно уж тема деликатная (во всяком случае, для этой истории). Хотя, с другой стороны, ситуаций таких – сплошь и рядом, мало кому избежать их удавалось.