Аритмия

– А в том, – округлила глаза, – что явно тут что-то не чисто, с чего бы это вдруг повела она себя как идиотка?

– Например?

– Ну, не знаю. Только чует моё сердце, что добром это всё не кончится. И нашла же время, перед самыми выпускными. И ты знаешь, мне даже почудилось, что от неё спиртным попахивает. Не потому ли отворачивалась? Я, правда, близко к ней не подходила, но всё-таки… И глаза у неё какие-то… Ты не заметил?

– Ну уж, – махнул он рукой, – не нагнетай. Делаешь из девочки чёрт те кого, ещё и алкоголичку. Всё, на сегодня отбой. Давай почаёвничаем да спать ляжем, у меня и без того день замотанный был, голова кру́гом. Утро вечера мудреней.

Заснуть долго не удавалось. Запретил он жене говорить больше о Сонечкиной выходке, но у самого из головы это не выходило. Прикидывал различные варианты, остановился на самом логичном. Сонечка явно не хочет, чтобы родители узнали, с кем она встречалась. Почему не хочет? Боится, что он им сразу же не понравится, настаивать будут, чтобы прекратила она с ним общаться? Что же он тогда за монстр такой? Отморозок, беспредельщик какой-нибудь? Дефективный? И неужели сумел так сильно приворожить её, чтобы буквально за несколько часов позабыла она обо всём на свете, мать с отцом безразличными сделались? Это Сонечка-то, золотая девочка, умница-разумница. И с нетерпением стал ждать следующего дня – авось прояснится что-то.

Распорядок дня был у них таким: утром первым уходил на работу он, вскоре после него жена, разбудив перед тем Сонечку в школу и, если успевала, покормив её. Плохо это сегодня было тем, что повидаться с дочкой ему не удалось. Позвонил жене на работу. Та ответила, что Сонечка утром не встала, сказала, что нет у них сегодня первого урока. Весь этот день чувствовал он себя как-то неуютно, сам не мог понять, что ему так покоя не давало. Да что, в конце-то концов, произошло? Подумаешь, трагедия какая, дочь пришла поздно, не захотела рассказать, где и с кем была! Другим бы его заботы. В семнадцать лет, пусть даже она не самая обычная для своего возраста девочка. И разве один несуразный день способен затмить все предыдущие годы, заставить усомниться в Сонечкиной совестливости и чистоте? Отчего ж тогда так муторно ему, засела под желудком зелёная болотная жаба, ворочается там, лапами скребёт.

Уроки у Сонечки, Климов знал, заканчивались где-то в два-полтретьего. Чем вызвано было это решение, на чём основывалось, сказать трудно. В начале второго он вдруг затосковал, прямо места себе не находил, отпросился с работы и поехал к Сонечкиной школе. Выбрал удобную позицию в подъезде, откуда хорошо просматривалась школьная дверь, принялся ждать. Входила и выходила ребятня, поодиночке, парами и группками, были и такие, о которых и не скажешь даже, что школьники, особенно девочки – вполне уже созревшие, броско одетые и подмалёванные молодые женщины. Климов отметил, как зримо отличается от них Сонечка – в младшие неприхотливые сестрёнки им годится и по виду, и по всему прочему. Осложнялось всё тем, что никого из её одноклассников он не знал в лицо, не уверен был, что опознает вчерашнюю девочку-соседку, поэтому не сможет определить, что выходят ученики её класса. Особенно когда появлялись они сразу гурьбой. Затея вообще была сомнительная. Кроме того, что легко было проглядеть Сонечку, могла она выйти и до его появления здесь, и много позже, не торчать же ему в этом подъезде бесконечно. Решил подождать до трёх, а потом, если не удастся её высмотреть, удалиться.

Но удача сопутствовала ему. Дочка вышла, причём одна, не заметить её было нельзя. Постояла немного, часто поглядывая на часы, потом, к удивлению Климова, направилась в противоположную дому сторону. Он, снова стараясь делать это незаметно, двинулся следом по другой стороне улицы. Завернув за угол, Сонечка остановилась. Что ждала кого-то, сомнений не вызывало. Климов похвалил себя за надёжно сработавшую интуицию. Ощутил, как покалывают кожу наэлектризованные мурашки нетерпения. Сейчас он увидит его. Того, ради кого дочь так непонятно и неприглядно себя повела. Текли минуты, никто не появлялся. Сонечка ждала, не уходила. Подонок какой! – злился Климов, – он ещё в довершение ко всему позволяет себе опаздывать, заставляет девушку ждать! Но Сонечка, Сонечка, уму непостижимо! Покорно стоит, не уходит! Теперь Климову того сильней захотелось его увидеть: кто он, ради кого она самолюбие своё ни во что не ставит. Который сумел за один вечер – наверняка ведь за один, вчерашний, ранее на всю эту блажь и намёка не было – так приворожить её.

Недалеко от Сонечки остановилась чёрные «ауди», выбрался из неё коренастый темноволосый мужчина в сером костюме. Сонечка устремилась к нему. Они поцеловались, она села на сиденье рядом с ним – и укатили. У Климова потемнело в глазах. Узнал его сразу же, хоть и прошёл десяток лет, не подвела сейчас память. Это был Алик. Это с ним целовалась Сонечка. На второй уже день. Не на второй?