Аритмия

На верандочке Светланиного сборного щитового домика, выкрашенного в позитивный зелёный цвет, дородная женщина снимала сохнувший на верёвке купальник. Климов опознал в ней Зину, её соседку, подошёл, поздоровался, не зная, как половчей подступить к этой щекотливой теме. Но та, умильно ему улыбнувшись, словно осчастливил он её своим приходом, сама завела разговор. Спросила, уж не Светочку ли он здесь ищет. А когда Климов молча кивнул, затараторила, что ку-ку его Светочка, давно и след простыл. Собралась быстренько и укатила на ночь глядя, неужто даже не попрощалась с ним? Или не захотела, чтобы видел он её в таком неприглядном виде? Перед сном отлучилась Светочка, пусть уж извинит он за такие подробности, по нужде, не было её долго, они с другой соседкой заволновались даже, хотели пойти искать, а тут она сама объявилась. Да такая страхолюдная, что обомлели они. Блузка на ней разорвана, волосы чёрт те как растрёпаны, лицо всё распухшее, точно комарами покусано, а под глазом фонарь светится, дурной кровью наливается. Всполошились они, стали расспрашивать её что да как, а та ни слова не отвечает, только колотит её всю, будто из моря холоднющего выбралась. Новое на себя натянула, вещички свои в чемодан как попало побросала – и вон бежать. А потом слышат они: мотор за окошком затарахтел. Тут, он тоже, наверное, видел, мужик один вчера на своей сюда приехал. И как только уломала она его, в ночь-то, чем, интересно, купила. Вышли они поглядеть – точно, на нём Светка уехала, потому что больше не показывалась тут, куда б иначе делась…

Она рассказывала, Климов слушал, каждое слово колом по голове. О том, как сначала подумали они, будто это он, Климов, так её разукрасил, не угодила, видать, чем-то ему. Потом решили, что быть того не может, интеллигентный ведь человек, доктор, не способен он на такое, хотя, конечно, всякое бывает. А ежели не он, тогда…

Климов не дослушал её, развернулся, пошел к себе. Он уже всё про Светлану знал. Так, будто на его глазах происходило. В одном Зина была права: не хотела Светлана показываться ему такой. Верней, показываться такой после всего. И не только ему – вообще жить тут с этим дальше. Ещё и, подумалось вдруг, выручала она его? Тоже ведь не исключалось. Понимала, в каком непростом положении он сейчас окажется, должен ведь будет как-то отреагировать, постоять за неё. Впрочем, известно как, потому что иного мужского решения не существует, а последствия могли быть самыми непредсказуемыми, во всех смыслах. Но каков же мерзавец! Мразь какая!

Заставлял себя хоть немного поостыть, более или менее спокойно обдумать, как быть дальше. Что Светлана потеряна для него навсегда, сомнению не подлежало. И не в том лишь причина, что не знал он ни адреса её, ни номера телефона. При всём при том нелепо даже подумать было, что поедет он в Москву её разыскивать. Но и безропотно проглотить такое скотство нельзя было. Жить после этого стало бы противно, в зеркало на себя глядеть. А если не подраться с ним, лишить себя счастья хотя бы разок врезать ему по наглой усатой роже, чем бы потом всё ни завершилось, что ещё можно придумать, какие есть другие варианты? Но подраться с ним в качестве кого? И за что? Разве есть у него какие-то неопровержимые доказательства, что это именно Алик надругался над Светланой, разве не сыщется здесь и кроме Алика какого-нибудь пьяного подонка? Это ведь только он, Климов, наверняка знает, как всё было, но какие у него доказательства? Светлана укатила, рассказать некому. Алик наверняка сочтёт себя безвинно оскорблённым, глаза выпучит, с такого станется. Но что и как доказывать? Свидетелей искать, экспертизу проводить? Почему он вообще должен какие-то доводы и поводы выискивать? Да просто придраться к чему угодно – на подстилку, мол, грязной ногой наступил или водой брызнул – и сразу по морде, ничего не объясняя. А там уж как пойдёт. Но вот при Сонечке… Подловить его где-нибудь потом, когда Сонечки рядом не будет? Вызвать по-рыцарски на дуэль, назначить место и время, ночью уже, когда Сонечка заснёт? Дешёвое кино…

Климов стоял перед своим домиком, не решаясь войти. Казалось почему-то, что если здесь, прямо сейчас, не примет какое-то решение, потом всё уже не заладится, вкривь и вкось пойдёт. Поступил однако так, как нередко делал, когда не находился выход из затруднительного положения, – пустил дело на самотёк, уповая, что кривая сама куда-нибудь да вывезет.

Сонечка ещё спала. С ней было проще. Придумать, например, что у тёти Светы заболела дочка, и она срочно поехала домой. Так и поступил. Сонечка зашмыгала носом, едва сдерживая подступившие к глазам слёзы.