Аритмия

Самому ему такой вывих никогда в жизни вправлять не доводилось, но не однажды видел и помнил, как это делается. Была к тому же опасность, что там в довершение ко всему может быть ещё и перелом, что даже специалисту порой трудно определить без рентгена. Знал и то, что без предварительной анестезии вмешательство может быть не только безуспешным, но и очень болезненным, вплоть до болевого шока. Чуть успокаивало, правда, что смещение головки плечевой кости, насколько мог он судить, выражено незначительно, можно было рискнуть. И, чего уж там, было, всё-таки было сомнительное желание чуть покрасоваться своим врачебным бдением. И перед Светланой, и перед всеми остальными, хоть и пытался уговорить себя, что просто время сейчас дорого и, если он не вмешается, слишком много его будет упущено, пока найдут машину, доедут до неблизкого города, разыщут больницу.

Сделал всё, как в памяти сохранилось. Уложил Светлану на скамейку вниз лицом, со спущенной рукой, чтобы расслабились связки, выждал с четверть часа, затем уперся босой пяткой в подмышку Светлане – и резко дёрнул её руку на себя и вверх. Она громко вскрикнула, но на мгновение раньше услышал он сладостный для уха щелчок – головка кости вошла в предназначенную для неё лопаточную впадину. Климов перевёл дыхание – самое страшное осталось позади, осталось только позаботиться о косыночной повязке, мобилизовать сустав. Кто-то предложил свое полотенце, по длине оно сгодилось, булавка тоже нашлась.

На следующий день Светлана перетащила свою подстилку к климовской и выглядеть они стали, оба с обручальными кольцами и с девочкой, одной семьёй. Держались теперь вместе – на море и с моря, в столовую и на волейбольную площадку, где, увы, Светлане отведена была ныне лишь роль болельщицы. Светлана оказалась москвичкой, журналисткой, были у неё с мужем две путевки на эту базу отдыха, но мужа перед самым отъездом срочно отправили в командировку, а дочка с бабушкой уже отдыхали у родни в деревне. Сначала ехать одна не хотела, но супруг пообещал быстро уладить дела и присоединиться к ней, что-то там у него не срослось, по задуманному не вышло. Неожиданно быстро и крепко привязалась к ней Сонечка. Вплоть до того, что иногда, забывшись, называла тетю Свету мамой. Сонечка даже просила Светлану укладывать её спать, чтобы послушать очередную сказку, коих знала Светлана великое множество или сочиняла на ходу, да так, что и Климов порой слушал с интересом.

Зато у него самого отношения со Светланой складывались куда как непросто. Взрослый уже мужчина, не мог он не чувствовать, что тоже Светлане не безразличен, не в одной её признательности тут дело, и прояви он настойчивость, шансов у него могло быть немало. Хоть и не вызывало сомнений, что устоев Светлана нехилых, для скоропостижных курортных романов не годится. К тому же обстановка не благоприятствовала, не было возможности уединиться – куда Сонечку девать? О том, чтобы попытаться оставить Светлану у себя после того, как Сонечка заснёт, и речи быть не могло. Но всё это так, теоретически, не более чем его досужие размышления и если не выдавал желаемое за действительное.

А ещё – и смех, и грех – висела между ними в прямом и переносном смысле слова её подвешенная в косынке рука. Светлана спрашивала, долго ли ей эдак «инвалидно» ходить, весь отпуск насмарку, не поплавать даже. Он точно не помнил, спросить было не у кого, но предполагал, что, дабы не навредить, нужна хотя бы неделя. Ограничивался тем, что, провожая Светлану вечером к её домику, дружески бесплотно чмокал в щёчку.