Аризона на троих. Самый быстрый

Алисия замолчала, глядя на красные от закатного света скалы, которые хаотично окружали путников со всех сторон. Генри деликатно не нарушал молчания. Через минуту девушка снова заговорила:

– Я могла бы долго рассказывать, как искала следы этой карты: платила деньги за любую информацию о ней, нанимала частных сыщиков, сама пускалась на поиски, и вот теперь, когда карта вернулась к своей законной хозяйке, вы предъявляете свои требования на неё.

– Я не предъявляю никаких требований, но какая вам польза от этой карты, если на ней нет самого главного? А у меня есть разгадка. Сам Бог велел нам стать компаньонами.

– Вы неправильно меня поняли: моя цель не найти сокровища Сиболы, а вернуть семейную реликвию.

– Судя по тем пристрастным вопросам, которые вы мне задавали, интерес к сокровищам у вас есть.

– Возможно. Но не столько сокровища влекут меня, сколько неразгаданные тайны.

– В мире столько неразгаданных тайн, что это грозит превратить вашу жизнь в сплошное беспокойство.

– Я не считаю беспокойство той вещью, которая мешает жить. Меня больше пугает обыденность. Стоит ли рождаться, чтобы тихо тлеть в каком-нибудь тёмном углу?

– Мысль глубокая, – ответил Генри, оглядывая открывающийся перед ними пейзаж. – Среди этих древних и грандиозных скал она приобретает особое звучание.

Но девушка не была склонна философствовать - решительно перевела на молодого человека пристальный взгляд.

– Вы покажете очки, компаньон?

Генри вынул из кармана кожаный футляр старинной работы, глянул на заходящее солнце.

– Вы должны знать – они действуют только при ярком солнечном свете. Сегодня уже может быть поздно.

Алисия взяла футляр, вынула из него лежащее поверх очков старинное украшение: три овальных камня бирюзы и коготь орла, скреплённые между собой металлическими кольцами.

– Что это?

Генри протянул руку, прося отдать ему безделушку.

– Старинный ацтекский амулет.

– Похоже на какое-то украшение. На подвеску. – Алисия вернула украшение. – И что? Приносит удачу?

– Скорее наоборот.

– Зачем же вы его носите с собой?

– Хочется прояснить кое-какие обстоятельства, связанные с этой вещью, но это не имеет отношения к сокровищам.

– Ещё одна тайна?

– Нет, не тайна, – Генри небрежно пошевелил пальцами. – Так… Дурацкая история.

Алисия не стала расспрашивать подробности, ей не терпелось взглянуть на карту. Она надела очки, но не успела развернуть карту, как едущий впереди Джед, обернулся в седле. Девушка порывисто сорвала с носа очки, делая невинные глаза.

– Здесь заночуем, – крикнул аризонец, останавливая коня у небольшого утёса.

В каменном углублении поблёскивала вода; агавы и юкка росли прямо из скальных расселин. За скалой простиралось оранжевое поле, сплошь поросшее калифорнийскими маками и негусто утыканное кактусами.

Спешившись, первым делом напились и напоили лошадей.

– Генри, расседлайте мою лошадь, – попросила Алисия. – А я займусь костром.

Услышав о том, что девушка собирается собственноручно заняться костром, Джед недоверчиво посмотрел на неё, но смолчал. Когда они вместе с Генри расседлали лошадей, у Алисии уже был сложен из камней очаг, в центре которого весело потрескивал огонь.

Джед кинул в песок у костра седельные сумки.

– Где научилась этому девушка из аристократического семейства? В Европе, в институте благородных девиц?

– Вы правы, образование я получила в Европе, но до отъезда туда я мало, чем отличалась от мальчишки. – Сидя на корточках, Алисия подбросила в костёр пучок сухих веток. – Отец часто отлучался из дома по делам, а мне как дочери хозяина в его отсутствие никто не мог перечить, и я делала всё, что мне нравится: ходила в штанах с чапсами, устраивала с ковбоями скачки на лошадях, ночевала в ковбойских лагерях. Мне ещё и четырнадцати не было, а я уже могла в два счёта заарканить бычка и спутать ему ноги.

Джед присел на корточки и, вынимая из седельных сумок закопчённый кофейник, котелок, жестяную кружку, с интересом поглядывал на девушку.

– Похоже, Европа сильно изменила вас.

– Костёр, как видите, я ещё не разучилась разжигать, – поправляя спадающую на лицо прядь волос, Алисия обернулась: – Генри, наберите воды.

Взяв кофейник и котелок, молодой человек спустился к источнику. На ходу непроизвольно оглянулся. Ему явно не хотелось оставлять девушку один на один с этим аризонцем. Да – грубиян! Сухарь! Невежда! Но кто поймёт этих женщин? Они непредсказуемы в своих симпатиях. Чем больше Генри узнавал их, тем меньше понимал, чего они хотят. А аризонец, – несмотря на грубость манер, – внешне привлекателен, смел, уверен в себе.

От долгой езды в седле Генри с непривычки чувствовал себя совсем разбитым. Со стоном выгнув назад спину, он склонился вправо-влево и после короткой разминки присел у источника. Глянул на своё отражение в воде, досадливо провёл ладонью по небритому подбородку. На его мальчишеском лице светлая щетина выглядела неопрятно и была совсем не похожа на густую чёрную щетину Джеда, придающую лицу аризонца особую мужественность.