Аркада

— Что? — растерялся Аккерман, ожидавший услышать что угодно, включая обвинение в ядерном терроризме, но только не подобную чушь.

— Вы несколько раз назвали себя «она», — терпеливо повторил доктор.

— Это важно?

— Очень.

А2 еще раз огляделся, словно проверяя, не заснул ли он во время разговора, после чего демонстративно ущипнул себя за руку — Морган сопроводил жест вежливой улыбкой, — и спросил:

— Перефразирую вопрос: это настолько важно, что кто-то на меня донес?

— Когда подобное случается единожды или в течение длительного промежутка времени, это действительно не важно, — объяснил врач. — Однако вы назвали себя «она» три раза в течение пяти лет, и система обратила на несоответствие внимание. И не только система.

— Подождите, подождите… — А2 судорожно потер виски. — Объясните… я искренне не понимаю… Как это связано и почему именно вы…

— Как я уже сказал, достижение счастья — одна из важнейших целей современного общества, — в голосе Каплан послышались довольные нотки, ему явно нравилось видеть растерянность Алекса. — Все должны быть счастливы.

— Я вполне счастлив, я всегда улыбаюсь…

— Сейчас мы говорим не о funny, а о серьезных проблемах.

— Я в порядке! Я…

Морган остановил возгласы несчастного легким взмахом руки и сообщил:

— Есть веские основания считать, что у вас нарушена система самоидентификации.

— Не понял.

— В глубине души вы не уверены в своей гендерной принадлежности, — объяснил доктор.

— Я убеждаюсь в ней всякий раз, когда подхожу к писсуару, — пробормотал А2. — Или когда бреюсь по утрам.

— Это внешние проявления, господин Аккерман, а институт несет перед обществом ответственность за ваше психологическое здоровье. Вы должны быть тем, кем себя считаете.

— С моим психологическим здоровьем все в порядке.

— Мы не уверены.

— Из-за того, что однажды я оговорился?

— Однажды? — поднял брови Каплан. — Три раза в течение пяти лет?! Это не «однажды», доктор Аккерман.

— Вы сейчас серьезно?

— Внутри вас живет девочка, которую вы жестоко подавляете, — отчеканил Морган. — И мы обязаны ее спасти!

Время молча проносилось мимо, а вот жизнь, похоже, готовилась совершить потрясающий и совершенно неожиданный кульбит.

— Кого спасти? — мяукнул А2.

— Маленькую девочку, которая живет внутри вас, — объяснил Морган. — Возможно, речь идет о неродившейся сестре.

— У меня никогда не было сестры!

— Об этом я и говорю, доктор Аккерман: бедная девочка не родилась, но застряла в вашем сознании и тридцать шесть лет испытывала жесточайший психологический прессинг. Вы заставляли ее быть мужчиной.

Алекс судорожно вздохнул и в отчаянии всплеснул руками:

— Вы правда говорите то, что я слышу?

— Правда, — подтвердил Каплан.

А2 нервно вытер выступивший на лбу пот, как ни странно, он не забыл сделать это носовым платком, после чего простонал:

— Тогда скажите, что я сумасшедший, и пропишите какие-нибудь таблетки.

— Вы — глубоко несчастный человек с искаженной гендерной идентичностью, — очень мягко, по-отечески, произнес Морган. — Возможно, вы долгих тридцать шесть лет были несчастливы, даже не подозревая об этом. Не понимая, откуда берутся депрессии…

— У меня не бывает депрессий.

— …внезапные вспышки гнева…

— Никогда на замечал.

— …желание все бросить и покончить с жизнью.

— Вы, случайно, не о себе рассказываете?

Однако перебить, остановить или разозлить Моргана оказалось непосильной задачей: врач поймал нужный тон и наслаждался каждой секундой разговора.

— Мы сделаем все, чтобы вы стали по-настоящему счастливы, доктор Аккерман. Мы проверим вас и выясним, кто эта несчастная девочка.

Жизненный кульбит обретал явственные очертания и грозил переломом шеи — в переносном смысле, потому что все рассыпалось на глазах. Ведь новую гендерную идентичность ему собирались нанести вместо старой.

— Мне нравится быть мужчиной, — прошептал Алекс.

— Проверим, — пообещал доктор. — И если окажется, что вам действительно комфортно, — оставим все как есть.

— Так речь о моем комфорте или о спасении сестры, которой у меня никогда не было?

— Речь о том, чтобы вы были счастливы, — назидательно произнес Каплан.

— Уверены?

— Вы когда-нибудь слышали о таком понятии: гуманизм?

— Разумеется.

— Вы понимаете, что оно означает?

— До сих пор думал, что да, — выдохнул А2.

— А вот сейчас нет необходимости ерничать, доктор Аккерман, — дружески произнес врач. — В вашем положении нужно серьезно задуматься.

— О чем?

— Будем называть вещи своими именами, доктор Аккерман: сознательно или нет, вы препятствуете существованию свободной, полноценной личности.

— Я — личность, — дрожащим голосом заявил Алекс, с ужасом догадываясь, чем закончится визит в институт Права и Толерантности.

— Возможно, вы живете за счет другого, — печально ответил Морган.

— А вдруг вы ошибаетесь?

— Мы проведем тесты.

— Психологические?

— В том числе психологические. — Каплан скрестил на груди руки. — Вам не о чем беспокоиться, доктор Аккерман, наш институт профессионально занимается счастьем, и если окажется, что внутри вас нет девочки, я первый вас расцелую.

— А если вы решите, что она есть? — хрипло поинтересовался А2.

— Тогда я просто пожму вам руку, — рассмеялся Морган.